Всем стоять на Занзибаре (сборник)

Браннер Джон

– Эй, ты! – окликнул Чад. – Ты, там… Как тебя зовут? Дон Хоган! Это ведь по твоей части, так? Это чушь или как?

Поначалу Дональд не мог даже ответить. Так, значит, вот из-за чего его активировали! Когда-то десять лет назад кто-то – или, много вероятнее, что-то, поскольку прогнозы в столь важных областях правительство доверяет только компьютерам, – заподозрил возможность подобного прорыва. И на случай этой ничтожно малой вероятности они приняли меры: выбрали и выкормили человека, который…

– Ты что, оглох, чувак?

–

Что… э… Извини, Чад, я задумался. Что ты сказал?

Слушая, как повторяет свой вопрос Чад, и уже вспомнив, в чем он заключался, Дональд нервозно поискал взглядом сержанта Шритта. А вот и он – всего в нескольких шагах в толчее. Но его петушистая манера куда-то исчезла; если уж на то пошло, вид у него был такой, будто он вот-вот расплачется.

Его губы шевелились. Дональда перед собой он не видел, хотя поднял голову и его взгляд устремился туда, где стояла группка Шелли. По этим подергивающимся, кривящимся губам Дональд прочел слова, произносимые настолько тихо, что никто не расслышал бы их за становящейся все более оживленной болтовней. А говорил он приблизительно следующее:

– Черт побери, черт побери, а мне не позволили, и где она сейчас, кто ее получил, от кого она забеременела?..

И так далее, снова и снова. Дональд смущенно отвел взгляд. У него возникло такое ощущение, будто он только что заглянул в личный ад другого человека.

Но сейчас Шритту явно не до того, что его подопечный выдает засекреченную информацию потенциальному диссиденту вроде Чада Муллигана. Как бы то ни было, все свои знания по этому вопросу Дональд почерпнул из курсов лекций в колледже и в Публичной библиотеке Нью-Йорка. Строго говоря, закрытой информацией было только обобщение, какое он сумел вывести из прочитанного.

– Это не обязательно чушь, – устало сказал он. – На СКАНАЛИЗАТОРЕ пускают как слухи, так и надежные, перепроверенные компьютером факты, и мужик как будто говорил, что ятакангское заявление появилось не в «Сплетнице».

– Но кто у них там есть, кому под силу справиться с такой программой?

Опершись о колени локтями, Чад подался вперед – глаза настороженные и проницательные, его опьянение как рукой сняло. Элайху и Норман тоже напряженно вслушивались в его разговор с Дональдом.

– Ну, первая ступень программы, по сути, простая оптимизация отдельно взятого эмбриона, была теоретически возможна с шестидесятых годов двадцатого века. – Дональд вздохнул. – Имплантация искусственно оплодотворенной яйцеклетки в нашей стране входит в список коммерческих услуг, хотя она так и не стала настолько популярна, чтобы подешеветь. А вот правительственное постановление может…

Он осекся и щелкнул пальцами.

– Ну конечно! – взорвался он. – Чад, ты в самую точку попал, знаешь ли ты это? Ты ведь спросил: «Кто у них там есть», да?

Чад кивнул.

– Это правильный вопрос. Для второй стадии, для того, чтобы

перейти от очистки генофонда к улучшению материала как такового, понадобится гений, способный на крупный прорыв. И как раз такой человек у них есть, тот, о ком почти десять лет никто ничего не слышал. Известно только, что он профессор в Университете патриотизма.

– Сугайгунтунг, – сказал Чад.

– Вот именно.

Элайху посмотрел недоуменно сперва на Чада, потом на Дональда и вопросительно поднял брови.

– Это Сугайгунтунг позволил Ятакангу выйти на рынок искусственно выведенных бактерий, а ведь ему тогда было двадцать с небольшим, – сказал Дональд. – Талантливый, оригинальный, предположительно один из величайших тектогенетиков в мире. А потом он…

– Что-то связанное с резиной, – прервал его Чад. – Теперь вспоминаю.

– Верно. Он вывел новый штамм каучукового дерева, которое заменило естественные виды на всех тамошних плантациях, и в результате Ятаканг – последняя страна на Земле, где синтетические материалы не выдерживают конкуренции с растущим на деревьях латексом. Я не знал, что он работает с клетками животных, но…

– А они у него есть? Что бы ему понадобилось? Человекообразные обезьяны?

– В идеале да. Но надо думать, довольно многое можно сделать и на свиньях.

– На свиньях? – как недоверчивое эхо повторил Норман.

– На них самых. Эмбрионы свиней часто используют в целях обучения студентов: почти до момента рождения сходство поразительное.

– Да, но мы говорим не про эмбрионов, – указал Чад. – Все много глубже, все происходит прямо в плазме клетки. Орангутанги?

– О Господи Боже, – выдохнул Дональд.

– Что такое?

– Я никогда раньше не увязывал одно с другим. Последние пять или шесть лет ятакангское правительство усердно охраняет и разводит орангутангов. Ни с того ни с сего они ввели смертную казнь за убийство этого животного и предложили премию в размере приблизительно пятидесяти тысяч долларов за поимку и доставку живьем одной особи.

– Пошли отсюда, – решительно сказал Чад, не глядя, поставил стакан на ближайший стол и вскочил на ноги.

– Ага, пошли, – согласился Норман. – Но…

– Я не собирался обрывать разговор, – огрызнулся Чад. – Вы ведь вместе живете, да? Так пойдем к вам. Элайху, может быть, вы тоже пойдете? Когда мы с этим покончим, у меня осталась еще уйма вопросов, какие я хотел задать вам о Бенинии. О'кей? Ладно, сваливаем с этой кошмарной вечеринки и пойдем поищем тишины и покоя!

Они были не единственные, кого посетила такая мысль. Ожидая своего шанса протолкаться в дверь, Дональд оглянулся. Последнее, что он увидел, был сержант Шритт, который стоял, опираясь о стену одной рукой, а в другой держал большой стакан с водкой или джином, который заливал в себя глоток за глотком, чтобы погасить в душе пожар горя.