Всем стоять на Занзибаре
Шрифт:
– У тебя он есть? – удивился партизан.
«КАК РАЗ РАЗМНОЖАЕТСЯ».
– Сколько?
«ДЕШЕВО. СКАЖИ МНЕ, ДЛЯ ЧЕГО ТЕРМИТНЫЙ ЗАРЯД».
Впрочем, потом он зачеркнул первое слово и написал: «ДОРОГО».
– Усек. Цифру назови.
Он снова затер буквы.
«$150 ЗА 1000. РАЗМНОЖЕНИЕ 1 000 000 – 6 ДНЕЙ».
– А «ДжТ» не перебрала с рекламой?
«ЗА 12 ЧАСОВ ПРОЕЛ ДЮЙМ ВЕРЕВКИ ИЗ МОНОНИТИ».
– Ух ты! На них ведь мосты подвешивают!
«ВОТ ИМЕННО».
Снова затер. Стал с надеждой ждать.
– Нам бы такое сгодилось, – наконец сказал
«ПУТИ ХОРОШО ОХРАНЯЮТСЯ».
– А мы заряд не на пути заложим. Там есть один участок, где параллельно с монорельсом идет труба пневматической почты. Если правильно подгадать время, он проплавится сквозь обшивку и закоротит кабели.
«ФОСФОРНАЯ КИСЛОТА ДЛЯ ЗАПАЛА?»
– Нет, у нас есть таймер с искрой высокого напряжения.
«НЕ МОЙ».
Снова смешок, на сей раз с долей иронии.
– Спасибо, когда смогу позволить себе твои расценки, открою счет в швейцарском банке. Ладно, дам знать, когда понадобится алюминофаг.
«ПОКА».
– Доброй ночи.
В плотной тени, откуда доносился голос, послышалось шарканье. Он подождал, пока оно не смолкло, потом нашел выброшенную на берег корягу и перемешал ею песок там, где писал свои реплики.
Назад он пошел по кромке воды настолько быстро, насколько позволяла хромая нога, и ночной прилив смыл последние его следы.
Вместо того чтобы отправиться в кровать у себя в квартире, он, как часто это делал в ясные ночи, вынес надувной матрас на крышу блока. Еще он прихватил с собой бинокль, который, впрочем, на всякий случай спрятал в свернутом матрасе.
Когда он поднялся, на крыше развлекались парнишка с теркой, но это была привычная помеха. В его излюбленном месте, за выходами вентиляторов, его никто не потревожит. Довольно разворачивая матрас, он мысленно подсчитывал, сколько придется ждать до начала спектакля. По его расчетам выходило, что час, и предположения оказались почти точны. Через шестьдесят шесть минут шар яркого света прогнул трубу пневматической почты на Бей-бридж – это отвалившиеся куски обшивки легли на кабели монорельсовой дороги.
Он кивнул, как кивает одобрительно профессионал при виде профессиональной работы. С этой заварушкой полиции всю ночь придется возиться. Для любителей неплохо, совсем неплохо. Хотя, берясь выполнять заказы партизан, а не только обычных саботажников по призванию, он надеялся, что ребята выберут своей целью что-нибудь посерьезнее. Конечно, и такая мелочь имеет свою ценность, но…
Нет, политические взгляды партизан он не разделял. Он не был ни нигилистом, ни прихвостнем красных – из-за своей полярной противоположности эти фракции столько же времени тратили на борьбу друг с другом, сколько на атаки на истеблишмент. Просто не было иного выхода для величайшего его таланта. Армия опустошила его для саботажа, а после инцидента, в результате которого он охромел, отказалась вновь принять в строй.
«А что еще может голодный, как не есть ту еду, какая у него под носом?»
Те на мосту, похоже, еще не пришли в себя настолько, чтобы отрубить ток,
РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (15)
РАНЬШЕ ВРЕМЕНИ НЕ ВЫХОДИ ИЗ ИГРЫ
Некоторые корпорации еще держали у себя традиционный длинный стол для встреч совета директоров. Но только не эталон прогресса «ДжТ». Конференц-зал на президентском этаже небоскреба освещали мягкие переливчатые лампы под сводчатым потолком, а под ними высились выстроившиеся в круг троны, состоящие из удобного кресла, напичканного и окруженного электронным оборудованием. При каждом «троне» имелся экран голографического проектора, устройство звукозаписи, компьютерный монитор и телефоны прямой связи – в ряде случаев спутниковой – с любым из сорока восьми дочерних заводов «ДжТ» и с любым из более девятисот местных офисов в пятнадцати странах.
Троны высшего эшелона были обиты настоящей кожей, кресла старших вице-президентов – тканью ручной работы, а сиденья младших вице-президентов и особых советников, призванных поставлять своим шефам необходимую информацию, – упругим пластиком. Сегодня были установлены два дополнительных обитых кожей трона: один для Элайху Мастерса (нельзя же предложить послу меньшее), другой для худого как пугало представляющего Государство синтезатора, доктора Рафаэля Корнинга, с которым Норман уже встречался на предварительных дискуссиях. Норману впервые пришлось тесно сотрудничать с синтезатором, и он совершенно пал духом от того, какой объем знаний без малейших усилий способен извлечь из своей памяти этот человек. Видя эрудицию Корнинга, он не мог не думать, что последние тридцать лет потратил впустую.
Но не только это его угнетало. Он чувствовал себя опустошенным, ему казалось, он вот-вот рухнет от невыносимого напряжения. С тех пор как его повысили, он на всех предыдущих собраниях упивался тем, что он здесь единственный афрам, и ждал того дня, когда унаследует сперва кресло, обитое тканью, а затем кожаный трон. Случайность забросила его на самый верх, спутав все его планы. Какой бы ранг ему ни присвоили официально, бенинская затея еще может обернуться против него.
Уставясь на розоватые ладони, он спрашивал себя, сколько же может весить будущее целой страны.
Время от времени он механически произносил «здравствуйте».
Минуту в минуту вошла сама Старушка ДжТ, как обычно, в сопровождении своего личного секретаря, который хоть и был живым человеком, но так был увешан электронным оборудованием, что фактически служил приставкой к грандиозным информационным ресурсам корпорации, включая Салманассар. За ними следовал Э. Гамилькар Уотерфорд, казначей, а по пятам за ним – Просперо Рэнкин, секретарь компании. Когда они заняли свои места, в зале повисла напряженная тишина.