Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1
Шрифт:
Отношения Его с учениками были, мягко говоря, неоднозначными. Будучи чрезвычайно терпимым к различного рода негативным проявлениям, к блудным сыновьям, ленивым нищим и проституткам, Иисус вместе с тем проявлял к своим последователям трудно объяснимую непреклонность.
«Другой из учеников сказал Ему: Господи! Позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего.
Но Иисус сказал ему: иди за Мною и предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (От Матфея. 8:21:22).
Вряд ли этот ученик удовлетворился таким ответом на вполне законную просьбу.
И вряд ли кого-нибудь из слушателей
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но меч;
Ибо я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее…
Кто любит отца или мать более, нежели меня, не достоин Меня; а кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (От Матфея. 10:34, 35, 37).
И не иначе. Мало того: «Кто не со Мною, тот против Меня» (12:30).
А также: «И всякий, кто оставит домы или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (От Матфея. 19:29).
А потом один из учеников Его, Иуда Искариот, продал Учителя за тридцать сребренников церковным властям, а те препроводили арестованного к властям светским, и Понтий Пилат, прокуратор Иудеи, под мощным давлением местной общественности вынес Мессии смертный приговор, причем казнь была назначена не традиционно иудейская — побивание камнями, а позорящая — на кресте, как принято было казнить беглых рабов, бандитов, короче говоря, подонков общества. И толпа, которую политики левого толка так любят называть «народными массами», остервенело кричала Пилату: «Распни! Распни Его!» И какая разница была той толпе, с малой или с большой буквы следовало писать слово «Его»…
Ю. Ш. фон Карольсфельд. «Распни Его!»
КСТАТИ:
«Радостный вестник» умер, как жил, как учил, — не ради «искупления людей», а для того, чтобы показать, как надо жить. Практическое поведение — вот что завещал он человечеству: свое поведение перед судьями, перед солдатами, перед обвинителями, перед всевозможной клеветой и издевательствами, — свое поведение на кресте. Он ничему не противится, не защищает своих прав, не делает и шага ради того, чтобы предотвратить самое страшное, — более того, он еще торопит весь этот ужас… И он молит, он страдает и любит вместе с теми и тех, кто чинит ему зло… Не противиться, не гневаться, не призывать к ответу… И злу не противиться — любить его…»
Фридрих Ницше
И едва ли кто-то смог бы противопоставить этому что-либо, кроме, разумеется, стереотипных обвинений в святотатстве или напоминаний о том, что ведь миллионы-то людей верят…
Во-первых, господа, не следует путать нерассуждающую веру и вполне сознательное посещение Божьего храма с целью предоставления отдыха измученной мелочными страстями душе, а также восстановления почти утраченного единения с Мирозданьем.
Во-вторых, как настоятельно советует мадам Клио, нужно очень и очень осторожно относиться к кумирам миллионов. В подавляющем большинстве случаев эти кумиры фальшивы, примитивны и адекватны крайне левым идеям насильственного равенства сильных и слабых, талантливых и бездарных, храбрых и трусливых,
При всем возможном уважении — к интеллекту и героическому началу личности Христа, едва ли какой-либо здравомыслящий и самодостаточный человек искренне примет постулаты о том, что последние непременно должны стать первыми, что болезнь лучше здоровья, а бедность — богатства, что нельзя противиться злу, нельзя быть успешным и почитаемым, нельзя быть естественным, природным, нельзя смотреть на женщину с вожделением (а на кого же еще тогда смотреть с вожделением?!).
В последнем случае — так требует Новый Завет, — «если правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его. И если правая рука твоя соблазняет тебя, отсеки ее…» (От Матфея 5:29,30).
Как же, бросил писать, пошел искать топор…
Однако кому-то все это выгодно, ох как выгодно.
Думаю, не я первый пришел к простой и естественной мысли о том, что христианское учение — ничто иное как изощреннейшая иудейская месть Риму за оккупацию, месть страшная, явно неадекватная изначально причиненному злу.
Действительно, месть всегда страшнее, чем вызвавшее ее зло.
И в завершение темы позволю себе предъявить читателям, считающим себя элементарно нравственными людьми, следующий текст из Евангелия от Марка (Глава 11:13, 14, 20, 21). Комментарии не прилагаются ввиду очевидной ненадобности.
«И увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего не ней; но пришел к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было собирания смокв.
И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек. И слышали то ученики Его.
Поутру, проходя мимо, увидели, что смоковница засохла до корня.
И, вспомнив, Петр говорит Ему: Равви! Посмотри, смоковница, которую Ты проклял, засохла».
Кто-то, выразительно повертев пальцем у виска, скажет, что это же аллегория. Возможно и такое, но кто тогда подразумевается под «смоковницей»?
КСТАТИ:
«Если Бог хотел стать предметом любви, то ему следовало бы сперва отречься от должности судьи, вершащего правосудие: судья, и даже милосердный судья, не есть предмет любви.
Основатель христианства недостаточно тонко чувствовал здесь — как иудей…
Как? Бог, который любит людей, если только они веруют в него, и который мечет громы и молнии против того, кто не верит в эту любовь! Как? Оговоренная любовь, как чувство всемогущественного Бога! Любовь, не взявшая верх даже над чувством чести и раздраженной мстительности! Как по-восточному все это!»
Фридрих Ницше. «Веселая наука»
Да, Восток — дело тонкое…
Сирия
В те времена то была могущественная и высококультурная страна, пребывавшая в счастливом неведении относительно таких новомодных реалий, как исламский фундаментализм и автомат Калашникова, лишний раз подтверждающих расхожую мысль о том, что Восток — дело тонкое.
А в той, еще вполне цивилизованной Сирии, можно отметить период наивысшего процветания, когда царствовали Селевкиды, потомки Селевка, одного из полководцев Александра Македонского.