Всемирная история в 24 томах. Т.2. Бронзовый век
Шрифт:
Также интересна золотая серьга периода XVIII династии. Красота сияния золота в сочетании с цветными эмалями, расположенными в сложном рисунке этого нагрудного украшения — своеобразная зашифрованная повесть о его мистическом назначении. В этом украшении нет ничего случайного, нет красоты ради красоты. Все строго обусловлено, числовые соотношения ажурных золотых площадей внутреннего круга, где помещена голова копчика, и наружного окаймления, которое держат цепкие лапы хищника, количество подвесок, хвост птицы — все подчинено строго охраняемым, засекреченным формулам. В этих соотношениях, в этих формулах, воплощенных в совершенной материальной красоте, египтяне видели божественную
Сравнительный анализ литературы Египта Среднего и Нового царств оказывается не в пользу Нового царства. Судя по уцелевшим рукописям, писцы при XVIII династии ограничивались главным образом переписыванием сочинений времени Среднего царства. Некоторые славословия в честь царей и богов того времени и отдельные места в царских исторических надписях и жизнеописания частных лиц были составлены художественно. Времени Тутмоса III касается сказка о взятии хитростью палестинского города полководцем царя, хотя дошла до нас эта сказка в записи времени XV династии. Не исключена также возможность, что некоторые из замечательных любовных стихов в сборниках времен XIX — XX династий возникли еще в предшествующее время.
Богатая художественная письменность, пользовавшаяся разговорным новоегипетским языком, прочно вошедшим в литературу в XV — XIV вв. до н. э., предстает перед нами с началом XIX династии. О двух простых поселянах, которые, преодолев козни жен-изменниц, воцаряются под конец друг за другом в Египте, повествует «Сказка о двух братьях». Здесь подробно и любовно описан быт братьев-земледельцев и совсем не по-придворному дан образ жалкого фараона-злодея.
«Сказка об обреченном царевиче» показывает иноземцев без тени того глумления, которое было в обычных царских надписях. Возмущение бездушием общественных верхов по отношению к обездоленным звучит в «Сказке о правде и кривде». Выданный неправедными судьями Кривде и ослепленный им Правда подобран в пустыне богатой женщиной. Женщина имеет от него сына, но тем не менее оставляет слепца в привратниках. Подросший мальчик требует от матери назвать его отца. Возмущенный ее поведением он воздает почести слепцу привратнику и, хитроумно изобличив суд, добивается торжества над Кривдой.
«Сказка о фиванском царе Секененра и гиксосском царе Лпепи» затрагивала, по-видимому злободневные вопросы, хотя и рассказывала о препирательстве между царями, существовавшими века тому назад. Образ гиксосского царя, чтившего Сета на севере и бросившего вызов Амону и югу, намекал, вероятно, на создание фараонами нового города Пер-Рамсес и почитание там бога Сета.
В другом, уже не сказочном, а песенном произведении, в «Песне о кадешской битве» сквозит зависть жречества к войску. Воины Рамсеса II здесь — неблагодарные трусы, оставившие своего благодетеля одного среди врагов, тогда как Амон помнит о царских щедротах и вызволяет царя из беды.
От времени XIX династии дошел до нас древнейший образчик «литературной критики», длинное и язвительное послание к незадачливому сочинителю, осмеивающее его неопытность.
В так называемом «Мифе аб Астарте» можно видеть указание на связь египетской художественной словесности времени Нового царства с финикийской, возможно, даже прямое заимствование из нее. От второй половины Нового царства осталось множество славословий в честь тогдашних царей, богов, новой столицы, царской колесницы и так далее. Сохранилось также очень много поучений, преимущественно школьных прописей, славящих ремесло писца как единственно свободное от тягот и бед.
К счастью, зодчество Нового царства нам известно больше, чем зодчество любой другой поры фараоновского Египта.
Только
Жилища простых горожан были небольшими; они состояли из нескольких помещений, расположенных вокруг относительно большой прямоугольной комнаты. Городские усадьбы сановников состояли из сада, дворов, служб и господского дома. Необходимой принадлежностью богатого дома, как и в Среднем царстве, была продолговатая поперечная зала и вторая — прямоугольная. Теперь обе эти залы были украшены колоннами. Позади глубокой залы, находившейся посередине жилья и возвышавшейся над другими частями дома, располагались личные покои хозяина.
Резиденция Аменхетепа III в Фивах, хотя и больших размеров, была тем не менее построена из необожженного кирпича. Дворец его сына в новой столице был чудовищной величины, а парадные части этого дворца были построены из камня. Средние помещения дворца, в отличие от частных домов, были вытянуты по общей оси. Так располагались громадный двор, обставленный царскими изваяниями, возвышающееся крыльцо с колоннами, поперечное помещение с колоннами, затем глубокая зала. По одной оси были расположены средние части и в Малом дворце на севере столицы.
«Домами богов» называли храмы. Типичный фиванский храм, подобно дворцам Аменхетепа IV, был вытянут по единой оси. За воротами с башнями по бокам, так называемыми пилонами, следовал двор с колоннадами вдоль стен, затем крыльцо с колоннами и поперечная колонная зала. В глубине храма обитал, как и в частном доме, «хозяин», в данном случае изображение бога.
В громадном фиванском Карнакском храме, строившемся веками, в ансамбль входила вереница добавочных дворов и пилонов. Перед пилонами ставились громадные царские изваяния и граненые островерхие столбы-обелиски. К храму вела дорога, обставленная по бокам сфинксами. Карнакский и Луксорский храмы были соединены при Аменхетепе III дорогой, по краям которой стояли бараньеголовые сфинксы.
Кирпичные надгробные пирамидки фараонов XVII династии были ничтожно малы. Еще не порывали с обычаем погребать царя под пирамидой. Тутмос I, зачинатель большого новоегипетского строительства, окончательно отказался от пирамиды. В ущелье на западе от Фив, известном ныне под арабским именем Бибан-Эль-Мулук («врата царей») Тутмос I велел высечь себе гробницу так, чтобы никто не видел ее и не слышал о ней. После бурь Среднего царства фараоны имели все основания желать, чтобы их погребения не обращали на себя внимания, не бросались в глаза и не могли быть разграблены. Теперь поминальные храмы царей были отделены от гробниц. Они остались в речной долине у подножия скал. Поминальный храм Рамсеса III, так называемый храм Мединет-Хабу, был объединен с дворцовыми постройками в укрепленное целое со своеобразным надвратным сооружением спереди, похожим на высокую крепость.
К счастью, нам известны авторы-изготовители некоторых сооружений Нового царства. Храм царицы Хатшепсут в Дер эль-Бахри строил ее любимец Сененмут. В строительстве Луксорского храма при Аменхетепе III принимали участие начальника работ Гор и Сути. Под наблюдением зодчего Инини высекалась в скалах гробница времени XVIII династии. Обожествленный позже зодчий и государственный деятель Аменхетеп, сын Хани, прославился при фараоне Аменхетепе III.
НАУКА ЕГИПТА НОВОГО ЦАРСТВА