Всемирная история в 24 томах. Т.5. Становление государств Азии
Шрифт:
Где рабыни тебе прислуживать будут.
Надень тончайшее узорное платье,
Укрась себя мазями и цветами.
Я куплю тебе множество украшений
Из золота, жемчуга и алмазов.
Возляг на новое пышное ложе,
Отделанное благовонным сандалом,
Застланное белоснежными простынями
И мягким шерстяным
Ведь иначе, отшельница благочестивая,
Ты состаришься в одиночестве полном.
Так, никем не сорванный, бесполезно
Увядает в воде прекрасный лотос».
«Что же ты ценного увидел
В пополняющей кладбища мерзкой плоти?
В этом теле, разрушиться обреченном,
Что, скажи, с ума тебя сводит?»
«Глаза, что подобны глазам лани,
Глазам киннари в пещере горной,
Глаза твои с ума меня сводят,
Желанье страстное будят в сердце.
На лице твоем чистом, золотистом,
Как чашечка лотоса, прекрасном,
Глаза твои с ума меня сводят,
Желанье страстное будят в сердце.
Как длинны ресницы, как взор ясен!
И вдали от тебя я их помнить буду.
Ибо нет для меня ничего милее
Этих глаз твоих, нежных, как у киннари!»
«Соблазнить стараясь дщерь Будды,
Ты по бездорожью пройти мечтаешь,
Хочешь смастерить из луны игрушку,
Перепрыгнуть пытаешься через Меру [316] .
316
Меру — огромная мифическая гора, вершина которой касается небесного свода.
Нет, ни человек, ни бог, — никто в мире
Страсть во мне пробудить не может:
Благородный путь ее вырвал с корнем.
Какова она — я уже не помню.
Я ее отшвырнула, как пылающий уголь,
Она для меня была, что сосуд с ядом.
Благородный путь ее вырвал с корнем.
Какова она — я теперь не знаю.
Соблазняй другую, учитель которой
Сам нуждается в наставленьях,
Ту, что об этом только слыхала.
А
Я всегда спокойна, что ни случится —
Горе ли радость, бранят меня или славят.
Знаю: составленное из частей — дурно,
И ни к чему мыслью не прилепляюсь.
Знай! Я ученица блаженного Будды,
Шествующая путем восьмеричным.
Выдернув стрелу, от язв исцелившись,
По безлюдным местам брожу, ликуя.
Я видела, помню, деревянную куклу,
Размалеванную пестро и ярко.
Когда ее подергивали за нитки,
Она танцевала так забавно!
Но попробуй вынуть из нее колья,
Развязать й выбросить все нитки,
И она разлетится на кусочки!
Что в ней тогда может пленить сердце?
Таково же, по мне, и это тело [317] .
Ведь оно не живет без частей отдельных.
А раз оно не живет без частей отдельных,
Что в нем тогда может пленить сердце?
317
Таково же, по мне, и это тело — по буддийским представлениям, все сущее (тело в том числе) состоит из частей или элементов, следовательно, преходящее, и в силу этого уже должно быть оценено отрицательно (особенно в сравнении с абсолютной неизменностью нирваны).
Ах, сколь бесполезна людская мудрость!
Смотришь на одно, другое — видишь;
Как если бы вдруг за живое принял
Рисунок, сделанный на стене охрой.
Слепец! Ты гоняешься за пустотою,
Принимаешь за драгоценность подделку,
Правдой мнишь придуманные людьми сказки,
Привидевшиеся во сне золотые деревья!
То, что кажется глазом,— лишь комочек,
Свалянный из слизи и выделений,
Темный в середине пузырь со слезами,
С шаром, катающимся в дупле, схожий!»
И свободная духом не согрешила.
Не колеблясь, вырвала глаз прекрасный
И юноше ветреному со словами:
«На, возьми же!» — его протянула.