Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке
Шрифт:
Одновременно массовое движение охватило Новую Гранаду. Там непосредственным поводом явился произвол колониальных властей, которые в начале 80-х годов с целью пополнения казны увеличили налоги и повысили цены на многие товары. Население требовало отмены поборов, отказывалось подчиняться распоряжениям должностных лиц, громило помещения официальных учреждений, казенные лавки и склады. Движением руководил созданный восставшими комитет (коммуна), возглавлявшийся представителями креольской верхушки. Повстанцы двинулись к столице вице-королевства Боготе, причем по мере приближения к ней численность их быстро росла. Встревоженные руководители-креолы предпочли пойти на сговор с властями и распустили свои отряды. Пользуясь этим, вице-король сосредоточил значительные силы, и к концу 1781 г. восстание удалось подавить.
В тот же период в Чили возник так называемый «заговор трех Антонио». Его организовали французы А. Бернэ и А. Грамюссэ, а также богатый креол Х.А. де Рохас. Заговорщики хотели установить республику, управляемую выборным сенатом, распределить землю поровну между всеми жителями, отменить рабство. Арестованные
Волнения происходили и в португальской колонии Бразилии. В конце 80-х годов в капитании Минас-Жерайс образовалось тайное общество, известное под названием «Инконфиденсия Минейра» [16] , во главе которого стоял кавалерийский офицер Ж.Ж. да Силва Шавьер, по прозвищу Тирадентис (Зубодер). Он и его сторонники добивались независимости, установления республиканского строя, упразднения сословий, введения свободы торговли, отмены ограничений на развитие промышленности, ряда других преобразований. Выданные предателем, заговорщики были жестоко наказаны: Тирадентиса казнили, а его сподвижников сослали на каторгу.
16
Inconfid^encia (португ.) — измена, неверность.
Революционное движение в американских колониях, особенно усилившееся во второй половине XVIII в., расшатывало устои колониальной системы. Этому способствовало и ослабление международных позиций Испании и Португалии.
КОЛОНИИ И МЕТРОПОЛИИ. РЕВОЛЮЦИЯ В САН-ДОМИНГО
В результате войны за Испанское наследство мадридское правительство вынуждено было предоставить Англии монопольное право ввоза в заокеанские владения иберийского королевства негров-рабов из Африки (договор о предоставлении такой монополии назывался «асьенто»). Сент-Джеймский кабинет передал это право «Компании Южных морей», основавшей фактории в различных пунктах Карибского бассейна. Не удовлетворяясь этим, британские купцы и пираты вели контрабандную торговлю с колониями Испании на островах Вест-Индии и берегах Карибского моря. В ходе англоиспанской войны 1739 г. эскадра адмирала Вернона захватила Портобельо на атлантическом побережье Панамского перешейка. Продолжая военные действия, британский флот атаковал в 1740–1742 гг. Картахену, берега Венесуэлы, Панамы и другие владения пиренейской монархии в Америке. После Семилетней войны англичане в качестве компенсации за возвращение захваченной ими Гаваны заставили правительство Карла III уступить Флориду и удерживали ее в течение двух десятилетий. Во второй половине 90-х годов в итоге войн с Францией и Англией Испания лишилась таких важных для нее вест-индских колоний, как Санто-Доминго и Тринидад.
Португалия со времени войны за Испанское наследство фактически оказалась под протекторатом Англии. Последняя согласно Метуэнскому договору 1703 г. добилась значительных торговых привилегий в португальском королевстве и Бразилии. В конце XVIII в. зависимость лиссабонского двора от Великобритании еще больше усилилась, что позволило «владычице морей» почти полностью монополизировать торговлю с бразильскими владениями династии Браганса.
Тем не менее в связи с началом вооруженной борьбы британских колоний в Северной Америке за независимость Сент-Джеймский кабинет оказался не в состоянии прийти на помощь своему младшему партнеру в затяжном территориальном конфликте с Испанией, вызванном столкновением их интересов на юге Бразилии и в бассейне Рио-де-ла-Платы. В результате продолжавшегося полтора десятилетия противоборства враждующих сторон испанские войска одержали верх. Соглашение, подписанное в Сан-Ильдефонсо (1777), зафиксировало в основном демаркационные рубежи между южноамериканскими владениями двух держав, установленные ранее Мадридским «договором о границах» 1750 г. Однако Португалия вынуждена была пойти на уступки, отказавшись в пользу противника от притязаний на некоторые острова в Тихом океане и Гвинейском заливе.
Созданный европейскими завоевателями режим тормозил развитие американских колоний. Поэтому в конце XVIII — начале XIX в. там усилилось стремление к освобождению от колониального ига. Подъему освободительного движения в Латинской Америке благоприятствовали успешная североамериканская Война за независимость и Французская революция. Под непосредственным влиянием последней произошла революция негров-рабов в Сан-Доминго.
Она началась в августе 1791 г., когда до самой богатой вест-индской колонии Франции докатились вести о революционных событиях в метрополии. Прибывшие на остров комиссары Конвента объявили об упразднении рабства (август 1793 г.), в связи с чем местные плантаторы-рабовладельцы вступили в сговор с англичанами о передаче Сан-Доминго Великобритании. В сложившейся обстановке восставшие рабы во главе с Ф.Д. Туссен-Лувертюром при поддержке французских вооруженных сил изгнали британские войска и освободили восточную половину Гаити, которая также перешла к Франции. В июле 1801 г. была декларирована конституция Сан-Доминго. Подтверждая отмену рабства и равноправие всех граждан, она предусматривала определенную автономию в рамках наполеоновской колониальной империи. Туссен-Лувертюр стал пожизненным правителем страны, но вскоре оказался во французском плену. Лишь его преемнику Ж.Ж. Дессалину удалось разгромить переброшенные из Франции воинские части и провозгласить суверенитет первого латиноамериканского государства Гаити.
ЛАТИНОАМЕРИКАНСКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ
Рост революционных настроений в Латинской Америке был во многом обусловлен и распространением идей Просвещения. Несмотря на строгие запреты властей
Но эти и подобные им драконовские меры не дали желаемых результатов. Невозможно было добиться полной изоляции Иберо-Америки от остального мира и воспрепятствовать проникновению идей свободы, демократии и национального суверенитета. Однако указанные выше внешние факторы лишь стимулировали процессы, происходившие в самих латиноамериканских странах, где уже давно зрели не только материальные, но и идеологические предпосылки освободительного движения.
Наиболее наглядно они проявились в Испанской Америке. В сфере общественной мысли этого региона значительную роль сыграла деятельность целой плеяды выдающихся просветителей: Х.И. Бартолаче, Х.А. Альсате, Х.Б. Диаса де Гамарра-и-Давалос (Новая Испания), венесуэльца С. Родригеса, новогранадского креола А. Нариньо, уроженца Кито Ф.Э. де Санта-Крус-и-Эспехо и многих других. Их произведения, направленные против официальной схоластики, выражавшие уверенность в неодолимой силе общественного прогресса, отстаивавшие необходимость развития культуры, науки, образования, содержавшие критику колониального режима, являлись идейным воплощением стремления широких слоев испаноамериканского общества к освобождению от иноземного владычества и установлению независимости. Изгнанные из Америки историки-иезуиты Ф.Х. Алегре, А. Каво, Ф.Х. Клавихеро, побуждаемые преследованиями ордена со стороны испанской короны, в своих сочинениях призывали изучать прошлое родины, высказывались за отмену рабства, отвергали абсолютизм, а иногда сочувственно отзывались о доктрине народного суверенитета. Воззрения этих видных ученых-гуманистов отражали новые веяния, связанные с пробуждением национального самосознания.
Впрочем, распространение Просвещения даже в среде образованной колониальной элиты зачастую носило поверхностный и эпизодический характер. В целом же в духовной жизни стран региона продолжали доминировать традиционные догматы католицизма. Вместе с тем, основополагающие идеи и ценности европейского Просвещения наложили заметный отпечаток на изменение менталитета той части креольской интеллигенции, которая отвергала привычные моральные установки и глубоко укоренившиеся стереотипы.
ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ НОВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Длительный процесс смешения различных этнических компонентов сопровождался установлением определенной культурно-исторической общности метисного, креольского, негритянского и части индейского населения Испанской Америки. Все они говорили на одном языке, исповедовали католицизм. Ранее не связанные между собой территории отдельных племен и народов были объединены в рамках вице-королевств, генерал-капитанств и интендантств, делившихся на провинции, округа и более мелкие административные единицы. Важное значение имело развитие экономических связей и образование внутреннего рынка в каждой из колоний. Под воздействием всех этих факторов на рубеже XVIII и XIX вв. возникли серьезные предпосылки становления наций. Жители региона впервые ощутили свою принадлежность к некой уникальной цивилизации, сложившейся на территории Южной, Центральной, частично Северной Америки и ряда островов Вест-Индии в итоге трехвекового синтеза и взаимовлияния европейских культурных традиций, автохтонного индейского начала и африканских элементов. Они все чаще стали употреблять такие термины, обозначения и понятия, как «нация», «родина», «наша нация», «наша Америка», «мы, американцы», а на страницах издававшейся в Мехико в 1788–1799 гг. «Gaceta de Literatura» появилась даже формула «наша испаноамериканская нация».
Делясь впечатлениями о встречах с жителями Испанской Америки, Гумбольдт писал: «После Версальского мира, и особенно после 1789 г., часто можно услышать сказанные с гордостью слова: “Я вовсе не испанец, я американец”, слова, свидетельствовавшие о всей горечи, накопившейся за многие годы». Перуанский иезуит Х.П. Вискардо-и-Гусман, высланный из Америки, в известном «Письме к американским испанцам», призывая соотечественников свергнуть ненавистное иго метрополии, заявлял: «Для правительства Испании мы неизменно оставались людьми, отличными от европейских испанцев, и это отличие обрекало нас на самое постыдное рабство. Согласимся же, со своей стороны, с тем, что мы — другой народ, и отвергнем нелепую идею единения и равенства с нашими господами и тиранами». Другой перуанец, П. де Олавиде — последователь Руссо и Вольтера, друг энциклопедистов, спасаясь от преследований инквизиции, нашел убежище во Франции. Восхищаясь молодой североамериканской республикой и поддерживая личные контакты с некоторыми ее руководителями, он усматривал в ней достойный подражания вдохновляющий пример для соседей с юга.