Всемирная история в 6 томах. Том 5. Мир в XIX веке
Шрифт:
Все указанные реформы, сами по себе позитивные, были недостаточно глубоки и последовательны, чтобы удовлетворить передовую общественность. Участникам недавней революции кружила голову легкая победа над Бурбонами. Уже в декабре 1830 г. национальная гвардия была вынуждена применить силу против парижан, вышедших на улицы, чтобы протестовать против слишком мягкого, по их мнению, приговора (пожизненного заключения) министрам последнего правительства Карла X. Власти не смогли предотвратить беспорядки и в феврале 1831 г., когда толпа помешала провести поминальную службу по герцогу Беррийскому в одной из наиболее почитаемых роялистами церквей — Сен-Жермен-л'Осеруа, а заодно напала и на архиепископский дворец.
Окончательно разочаровавшись в правительстве, значительная часть либералов перешла к нему в непримиримую оппозицию. Как и в былые годы, они стали создавать тайные общества, плести заговоры, вооружаться. С той только разницей,
Известные неприятности Июльской монархии доставляли и приверженцы свергнутого режима. В 1832 г. легитимисты (сторонники низложенной династии) предприняли попытку поднять восстание в Вандее. Ими предводительствовала герцогиня Беррийская, мечтавшая о короне для своего малолетнего сына графа Шамбора. Оживились и бонапартисты, которые в лице принца Луи-Наполеона (племянника «великого императора») обрели наконец энергичного вождя. В 1836 г. он призвал к мятежу солдат гарнизона в Страсбурге. Выдворенный после этого за границу, принц тайно вернулся во Францию в 1840 г., чтобы еще раз попытать счастье в Булони. На этот раз он поплатился свободой, но в 1846 г. бежал из мест заключения в Великобританию.
Вызов, брошенный противниками трона, Луи-Филипп принял. Правительство подвергло заговорщиков и участников восстаний суровым преследованиям. Их десятками заключали в тюрьмы, отправляли в изгнание. В сентябре 1835 г. палаты приняли серию репрессивных законов, которые ограничивали свободу печати и полномочия судов присяжных заседателей, а также передавали политические дела в ведение простых уголовных судов, получивших право рассматривать их даже в отсутствие обвиняемых. К концу 30-х годов правительство сумело отбить прямые атаки противников режима и стабилизировать положение.
Политическая система Июльской монархии несла отпечаток личности Луи-Филиппа. Он дорожил репутацией «короля-гражданина» и «солдата свободы». Не чужд он был желанию приобщиться к славе «великой империи», хотя и преследовал бонапартистов. Он превратил Версальский дворец в музей воинской доблести, восстановил в армии маршальские звания, назначил пенсии ветеранам наполеоновских войн. В беззастенчивую эксплуатацию памяти императора превратилась в 1840 г. церемония возвращения на родину его праха. Однако Луи-Филипп не стремился к восстановлению наполеоновского деспотизма, он предпочитал оставаться конституционным королем. Благодаря этому Июльская монархия сделала значительный шаг вперед в развитии парламентаризма. Законодательные палаты, в особенности Палата депутатов, приобрели большой вес в политической жизни страны. Им реально принадлежали законодательная власть, право вводить новые налоги, контрольные функции. Парламентарии осознавали свою силу и влияние. Поэтому законодательные выборы, несмотря на малочисленность избирательного корпуса, отнюдь не являлись формальностью. Они сопровождались, как правило, острой конкурентной борьбой кандидатов. Министерские кабинеты, назначаемые королем, действовали с оглядкой на настроения депутатов, хотя обычай формирования правительства на основе парламентского большинства так и не сложился.
Король Франции Луи-Филипп в 1841 г.
Формально Луи-Филипп не посягал на прерогативы законодательной власти, но, тем не менее, стремился подмять ее под себя, превратить в инструмент исполнительной власти. Добиться этого ему было тем легче, что его непримиримые, бескомпромиссные противники составляли в палатах ничтожное меньшинство. В назначаемой королем Палате пэров их заведомо не могло быть. В Палате депутатов антидинастическая оппозиция в 1840 г. была представлена 22 легитимистами, а также крохотной (в несколько человек) группой республиканцев, вынужденных со времени принятия репрессивных «сентябрьских законов» называться радикалами. Громадное большинство депутатов относилось к различным династическим группировкам. 253 голосами располагало консервативное орлеанистское большинство, или «правый центр», во главе с Ф. Гизо. Другие орлеанистские группировки — «третья партия» (Андре-Мари Дюпен), «левый
Правящая элита Июльской монархии сохраняла во многом традиционный облик. Ее основу составляли нотабли, как с давних пор называли наиболее влиятельных лиц той или иной местности или целого государства (нотабли местного и общенационального значения). Почти сплошь это были богатые или очень богатые люди, в том числе знать (старое и новое титулованное дворянство), крупные землевладельцы, состоятельные дельцы. При всех правительствах и при любой смене власти (разве что за исключением якобинской республики) они поставляли государству руководящие кадры — чиновников гражданской и военной службы, членов законодательных палат и пр. В результате Июльской революции произошло частичное обновление правящей элиты. Сторонники свергнутого режима, принадлежавшие большей частью к старому дворянству, отказались принести присягу новому королю и были вынуждены оставить государственную службу. Им на смену пришли люди иного склада — крупные предприниматели, лица свободных профессий. Но практически все они удовлетворяли избирательному цензу и, следовательно, являлись крупными владельцами городской или сельской недвижимости.
Система подкупа депутатов активно применялась министерским кабинетом, который управлял Францией в 1840–1848 гг. Формально его возглавлял маршал Сульт, но фактически им руководил министр иностранных дел Ф. Гизо. Он провалил все проекты избирательной реформы, которые предлагала оппозиция. Не поддержал он даже предложение левых орлеанистов о наделении избирательными правами «талантов», что привело бы к расширению избирательного корпуса всего лишь на 10 %. Сторонникам реформы Гизо заявлял: «Обогащайтесь посредством труда и бережливости, и вы станете избирателями!»
Вера в экономический прогресс и процветание, которую выражала эта фраза, возникла не на пустом месте. В годы Июльской монархии широко развернулась промышленная революция. Благодаря распространению паровых машин и индустриальных технологий, особенно в текстильной и металлургической промышленности, темп промышленного роста заметно ускорился (с 2–3 до 4–5% в среднем в год). Правительство во многом способствовало подъему экономики, обеспечивая развитие транспортной (законы 1836 г. о проселочных дорогах, 1837 г. о строительстве шести больших железнодорожных линий, 1842 г. о государственной поддержке железнодорожного строительства) и институциональной (создание сберегательных касс в 1835 г., закон 1838 г. о банкротствах) инфраструктуры. За время Июльской монархии заметно увеличился объем движимого богатства, которым располагали граждане, — денежных сбережений, капитала, облигаций, акций и пр. Однако вопреки прогнозу Гизо корпус цензовых избирателей вырос незначительно. Немало торговцев и промышленников, ворочавших крупными капиталами, по-прежнему оставались за бортом цензовой системы.
В области внешней политики весьма прохладное отношение восточноевропейских держав к «королю баррикад» заставило Луи-Филиппа искать сближения с Великобританией. Этому способствовало совместное выступление обеих либеральных монархий в поддержку сначала независимости Бельгии, а затем наследственных прав принцесс Марии Португальской и Изабеллы Испанской, оспариваемых местными реакционерами. 22 апреля 1834 г. Франция и Великобритания подписали союзный договор с Португалией и Испанией. Но сложившееся таким образом франко-британское согласие оказалось непрочным. Колониальное соперничество и в особенности противоречия по Восточному вопросу вскоре привели к охлаждению в их отношениях. Во время Египетского кризиса 1839–1841 гг. Франция противопоставила себя всем основным европейским державам, заключившим в июле 1840 г. договор о коллективной гарантии территориальной целостности Османской империи. Лишь угроза войны с могущественной коалицией побудила Луи-Филиппа отказаться от поддержки египетского паши и его территориальных притязаний к турецкому султану. Подобную осторожность в международных делах республиканская оппозиция расценила как предательство национальных интересов Франции. Оппозиционеры требовали, чтобы правительство Июльской монархии проявляло больше самостоятельности по отношению к державам. В перспективе они выступали за пересмотр «трактатов 1815 г.», якобы нарушавших суверенные права Франции. Они вменяли правительству в обязанность поддержку революционных и освободительных движений за рубежом.