Всемирная история. Том 1. Древний мир
Шрифт:
Это поражение, впрочем, не могло иметь особенно опасных последствий для римского владычества на востоке; можно было, конечно, ожидать вторжения со стороны парфян, и такое вторжение действительно последовало в 51 г. до н. э.; но зато смерть Красса воздействовала непосредственно на положение дел в Риме. Триумвират не существовал более: вся власть сосредоточивалась теперь в руках двоих правителей. Помпей увидел, что Цезарь, пожалуй, станет выше его, между тем как он именно теперь чувствовал себя на высоте величия. Как раз в это время произошло столкновение между двумя известными уже нам демагогами, Публием Клодием и Титом Аннием Милоном, первый из них был убит шайкой Милона на Аппиевой дороге. Среди той дикой анархической сумятицы, которая за этим последовала, когда шайка убитого Клодия даже подожгла курию, сенат был вынужден установить власть с чрезвычайными полномочиями, и вот Помпей, у которого, как у проконсула Испании, [66] находилась в распоряжении воинская сила, был, против всех обычаев, назначен консулом, без товарища. Партия оптиматов тотчас же с ним сблизилась, и он признал ту выгоду, которую предоставляло ему возвращение к прежнему положению во главе партии, к его положению во времена могущества Суллы. Эта новая связь между оптиматами и Помпеем не могла назваться особенно честной ни с той, ни с другой стороны, тем более, что каждая
66
Он правил Испанией при посредстве легатов, а сам продолжал преспокойно жить в Риме.
Цезарь тотчас заметил перемену в настроении Помпея — да это было и несложно. Помпей отклонил предложение брачного союза, сделанного ему Цезарем, и женился на дочери Метелла Сципиона, которого принял себе в товарищи по консульству на 51 г. до н. э. А Метелл Сципион принадлежал к самым строгим представителям аристократизма. Принимая его в товарищи, Помпей сохранил за собой исключительное положение: продолжал, живя в Риме, управлять двумя большими провинциями — и оптиматы ему в этом не препятствовали. И вот для Цезаря наступило время обеспечить свое будущее от угрожавших ему политических комбинаций его могущественных противников. Он ясно выставил свои требования: просил сенат дозволить ему, хотя бы и в отсутствии, — следовательно, при фактическом обладании своими провинциями — выступить кандидатом на консульское звание на 48 г. до н. э. При этом он, конечно, имел в виду желание вынудить своих противников к противозаконным действиям, и только того и ожидал, чтобы они свернули с законного пути. А эти противники, с консулом 51 г. до н. э. Марком Клавдием во главе, сделали со своей стороны все возможное, чтобы выказать свою неприязнь к Цезарю, а между тем все же медлили делом и приведением в исполнение тех мероприятий, которые были им предложены в сенате. А дело Цезаря принялся вести в Риме под личиной беспристрастия один очень талантливый, хотя и не очень почтенный политический деятель — народный трибун Гай Скрибоний Курион, которого Цезарь привлек на свою сторону, подкупив крупной суммой денег. Трибун отстаивал такое положение: оба представителя власти, и Помпей, и Цезарь, перед которыми трепетал римский народ, должны были, по мнению Куриона, одновременно отказаться от своих провинций, следовательно, и от своей военной власти. В ответ на это предложение уже год спустя, в течение которого и та, и другая сторона усиленно подводили друг другу всякие подвохи и каверзы, и даже готовились к непосредственному началу действия, 1 января 49 г. до н. э. большинство сената, отчасти ободренное к действию, отчасти терроризируемое с разных сторон, решило, что Цезарь должен сдать свои провинции, а войска распустить, и назначило ему преемника. Помпей стянул войска в город, и сенат, наконец, произнес ту формулу, при помощи которой он передавал консулам чрезвычайные полномочия: «Да блюдут они, чтобы республика не потерпела никакого ущерба». Трибуны, державшие сторону Цезаря, тотчас протестовали, но затем покинули город и бежали в Равенну, где Цезарь — все еще на почве своей Цизальпинской Галлии — стоял всего с одним из своих легионов.
Значки римских легионов.
В легионе существовала целая система военных знамен-значков. Главным знаменем являлся орел-аквилла (навершие, украшенное орлом, сидящим на веретене Юпитера), введенный Марием как единый знак легиона: значки имелись в когортах и манипулах — сигны (на них имелась табличка с надписью, какому легиону, когорте и манипуле он принадлежит); полководцы и командиры легионов — легаты имели свои штандарты — вексиллумы (копье с красным полотнищем на поперечной перекладине). Все эти знамена применялись для облегчения управления войсками.
Решение сената, произнесенное после столь долгого промедления и все же недостаточно обдуманное, а особенно насилие над трибунами, действительное или мнимое или только грозившее им, развязывало Цезарю руки и — после того, как мирные и примирительные его отношения были отвергнуты — снимало с него всякую ответственность. Он отправил к остальным своим легионам приказ двинуться в Италию. С тем одним легионом, который был у него под рукой, он, без малейшего колебания, переступил границу, переправился на ту сторону речки Рубикон, где по тогдашнему разграничению начиналась уже италийская территория.
Таким образом, жребий был брошен и наступила пора войны — второй междоусобной войны (49–45 гг. до н. э.), как ее обычно называют. До этого времени Помпей считал себя сильнее Цезаря, и очень может быть, что так оно и было. Весь легальный Рим, и государственная казна, и Италия, и Сицилия, и Африка, и Испания, и весь Восток — все это было в его распоряжении, в то время как у Цезаря не было ничего, кроме легионов. Но зато эти легионы были в полной боевой готовности, в то время как на стороне Помпея все военные приготовления опоздали на несколько недель. Благодаря этому быстрое приближение Цезаря, который без всякого сопротивления занимал один приморский город за другим, привело всех в величайшее замешательство и уныние. В Корфинии Цезарь вынудил сдаться того Луция Домиция, которого сенат назначил ему преемником в управлении провинциями, и только уже на юге, при Брундизии, победоносное шествие Цезаря было на некоторое время замедлено. Помпею удалось кое-как отразить нападения своего противника до тех пор, пока он все свое войско не посадил на корабли, которые должны были везти это войско за море. Итак, менее чем в два месяца Цезарь сумел заставить своего противника удалиться из Италии, и воинское искусство Помпея выразилось только в том, что ему удалось вывести из Италии войско, на которое опирались оптиматы. Сама же Италия, Рим, государственная казна, которую не успели укрыть в надежное место, — все это, конечно, должно было достаться Цезарю. Однако при географическом положении
Олицетворение Массалии. Мраморный бюст, найден в земле арекомиквов, хранящийся в Ниме.
Судя по стилю, он относится к периоду, когда Помпей дал массалиотам земли арекомиквов, впоследствии отобранные Цезарем.
Не везде, однако, дело шло так благополучно. Легат Цезаря, Гай Курион, удачно вынудивший помпейцев под предводительством Марка Порция Катона удалиться из Сицилии, а затем переплывший в Африку, здесь потерпел жестокое поражение от правителя провинции и его союзника, царя Юбы Нумид ийского. Сам Курион пал в битве, а остаток его войска сдался.
Юба I, царь Мавретании. С его золотой монеты.
Точно так же и в Иллирии небольшое войско, отправленное туда Цезарем, было подавлено превосходящими силами Помпея. И Помпей, пользуясь свободой, которую Цезарь пока еще ему давал, позаботился о том, чтобы отовсюду собрать весьма внушительную воинскую силу. Главной квартирой Помпея и его партии был г. Фессалоники в Македонии. Там у них заседал и свой сенат, состоявший из 200 членов, в числе которых находился и Марк Туллий Цицерон, долго колебавшийся, прежде чем встать на сторону Помпея. Здесь все были так преисполнены уверенностью в победе, что уже заранее делили между собой имущество Цезаря и его приверженцев и не щадили громких слов. 11 легионов и 7 тысяч конницы вместе с другими вспомогательными войсками стояли наготове у Помпея и его партии, да еще 500 кораблей во флоте, при помощи которого эти воинские силы в любой момент могли быть переправлены на берега Италии.
Наконец Помпей стянул свои войска на эпирском побережье, близ Диррахия. Он, по-видимому, предполагал, что от него будет зависеть выбор момента, когда он должен будет перейти к наступательному способу действия. Между тем Цезарь, возвратившись из Испании, лишь на короткое время остановился в Риме, чтобы в качестве диктатора провести некоторые важные мероприятия, например, распространение прав римского гражданства на те части населения северной Италии, которые жили за рекой По и которым он обещал дать эти права. Затем он добился выбора его на 48 г. в консулы, т. е. именно того, чему хотела воспрепятствовать противная ему партия. Собрав некоторое число кораблей, он благополучно переправил из Брундизия в Грецию первую половину своего войска, около 25 тысяч человек, затем Марк Антоний также благополучно переправил в Грецию и остальные четыре легиона. Он высадил их на берег, но севернее позиции Помпея, и Бог весть каким чудом ему удалось эту позицию обойти и соединиться с Цезарем. И вот в окрестностях Диррахия оба войска сошлись и стали друг против друга. Помпей весьма разумно избегал битвы, а Цезарь вынужден был ее искать, т. к. содержание его войска не было обеспечено. Так миновали первые месяцы 48 г. до н. э.; между войсками происходили стычки, неблагоприятные для Цезаря, и одна из них чуть не привела его к катастрофе. Ему, однако, удалось отступить и сохранить все свое войско, но он удалился в Фессалию и оттуда, в течение некоторого времени, наблюдал противника. В лагере Помпея, где было много всяких знатных знатоков воинского дела и еще больше военных дилетантов, по-видимому, пришли к заключению, что с Цезарем покончено, а поэтому предались полному бездействию — ни в Италию не двигались, ни за Цезарем вслед не шли. Только уже много времени спустя Помпей наконец, собрав свои силы, направил их по следам Цезаря, и оба войска еще раз сошлись близ города Фарсала (в начале августа 48 г. до н. э.), недалеко от того ряда Киноскефальских холмов, который был некогда прославлен победой Фламинина (197 г.).
Монета Фарсала.
АВЕРС. Голова Паллады.
РЕВЕРС. Голова лошади. Фессалия славилась своими лошадьми.
Войско Цезаря, конечно, было гораздо надежнее войска Помпея, но зато у Помпея насчитывалось до 60 тысяч воинов, а у Цезаря не было и половины. По-видимому, Помпей и на этот раз разумно избегал битвы и был к ней вынужден только недовольством и высокомерием окружавших его лиц. 9 августа 48 г. до н. э. завязалась, наконец, битва, которая, благодаря мужеству войск Цезаря и его твердому и умелому руководству, приняла вскоре оборот, неблагоприятный для помпейцев. Но битва была еще далеко не потеряна, как Помпей уже махнул на нее рукой: он поехал в лагерь и покинул войско, которое все слабее и слабее стало биться с тех пор, как в рядах италийцев стало известно, что Цезарь не собирается подвергать их никаким взысканиям. Вероятно вследствие этого битва ни по отношению к числу участвовавших в ней воинов, ни по отношению к громадному своему значению, не была чересчур кровопролитной: убитых было около 6 тысяч, масса помпейцев, числом около 20 тысяч человек, на другой день положила оружие.
Решительный удар был нанесен — и к крайнему удивлению партии Помпея восторжествовал Цезарь. Но, конечно, еще не все надежды оптиматов были потеряны: у них были еще и другие театры войны. Цезарь, однако, следил только за Помпеем, который поспешил через Лариссу к устью Пенея и оттуда в Амфиполь. Известие об исходе битвы распространилось быстро, и Помпей встретил в Азии (где обыкновенно преклонялись перед победителем) такое настроение, которое ясно указывало, что здесь продолжать войну немыслимо. Помпей направился дальше, в Египет, где правивший страной царь был ему обязан — так, по крайней мере, казалось легковерному Помпею, — тем, что его отец некогда был восстановлен на престоле благодаря влиянию Помпея. Но Птолемей XIV был еще мальчиком, а его советники верным чутьем восточных царедворцев угадали, что сила теперь на стороне Цезаря, и предположили, что даже окажут Цезарю некоторую услугу устранением его побежденного соперника.