Всемирная история. Том 2. Средние века.
Шрифт:
Семь курфюрстов (слева направо: архиепископы Кёльнский, Майнцский и Трирский, герцоги Баварский и Саксонский, маркграф Бранденбургский и король Чешский) 27 ноября 1308 г. избирают графа Генриха Люксембурга императором.
Казалось, что по своей природе Италия, более чем другие страны, предназначена быть единой, какой она некогда и была, а в то же время едва ли какая-нибудь другая страна была вынуждена так долго бороться против розни и с таким трудом добивалась единства, как Италия. Новая династия, завладевшая с 1268 г. Неаполитанским королевством в лице Карла Анжуйского, в это время владела уже только материковой половиной государства Штауфенов. Еще в 1282 г. ненависть к французскому владычеству на острове Сицилия привела к крупному заговору, опиравшемуся на связи с константинопольским двором и с Педро III Арагонским, зятем короля Манфреда, которого несчастный Конрадин, говорят, уже на эшафоте назвал наследником своих притязаний. Душой этого заговора был один из представителей сицилийской знати, Джованни да Прочида. Случайное происшествие — насилие, совершенное французским часовым над одной палермской девушкой — вдруг пробудило народную ярость в праздник Пасхи 1282 г., и все французы, каких только удалось разыскать на острове, пали жертвой этого восстания: около 12 тысяч человек погибли во время этой страшной «Сицилийской вечерни». На острове было установлено временное правительство, и при помощи Педро Арагонского сицилийцам удалось отстоять свою независимость и от завоевательных попыток французов, и от угроз и карательных мероприятий римской курии. И даже когда Хайме II Арагонский отрекся от притязаний на остров, сицилийцы на своем сейме избрали своим королем его брата Федерико и создали самостоятельное правление (1295 г.). Таким образом, здесь, на юге,
В остальной Италии, где политический процесс образования меньших и больших территориальных государств шел почти тем же путем, что и в Германии, хаос всевозможных усобиц был еще запутаннее, чем в Германии, а при более живом и страстном характере народа эти усобицы были еще более кровавыми и жестокими. В Северной Италии независимость и свобода, которую здесь города отстояли в борьбе с императорами из Штауфенского дома, вызвала к жизни многие силы, но в то же время привела к образованию множества отдельных центров: на пространстве между Альпами и Адриатическим морем образовалось около 40 самостоятельных общин, которые переживали то же, что некогда уже было пережито мелкими греческими автономиями… Жизнь этих городов представляла собой непрерывную цепь всяких перемен и усобиц между отдельными городами и коалициями городов, борьбы за гегемонию, угнетение меньших городов большими, а также вечные распри среди необузданной демократии, жестокой тирании и бессердечной аристократии, во всех возможных проявлениях. Названия гвельфов и гибеллинов, давно уже утратившие свой настоящий смысл, т. к. о династии Штауфенов или «Вайблингенов» все уже давно забыли, обозначали уже только две главные партии, которые тут и там уже боролись не за определенные принципы или идеи, а за обладание властью, и каждая из них, победив, самым жестоким образом старалась воспользоваться плодами своей победы. Вожаки побежденной партии немедленно должны были покидать город как изгнанники — banditi — и то значение, которое впоследствии приобрело слово «бандит», лучше всего характеризует способ мести своим согражданам, избираемый этими изгнанниками. При этом, однако, нельзя отрицать, что эта острая борьба за власть, это естественное соперничество больших городов, таких как Пиза и Флоренция, Милан, Генуя, Венеция, приводили, как в городах древней Греции, к страшному напряжению сил и тем самым давали мощный толчок всему течению жизни, так что этот период по отношению к Италии ни в коем случае нельзя считать периодом регресса. Достаточно вспомнить, что величайший, глубокомысленный и гениальнейший из всех средневековых поэтов Данте Алигьери родился в 1265 г. во Флоренции, и вся его жизнь с самой ранней юности прошла среди борьбы партий черных и белых, как называли их во Флоренции. И если в это время, на вулканической почве Италии, могло появиться поэтическое произведение, подобное Дантовой «Комедии», [35] надо предположить, что здесь действовали такие силы, которые могли проявляться только в людях, одаренных благородными и возвышенными задатками.
35
Наименование «Божественной комедии», по-видимому, дано публикой.
Такие люди с грустью размышляли о печальном положении своей родины (вышеупомянутый великий поэт сравнивает Италию с кораблем в жестокую бурю и без путеводных звезд), и теперь, когда даже папство попало в позорную зависимость от французской короны, с надеждой обращали взоры в сторону германского короля, который, по их мнению, мог быть единственным миротворцем и третейским судьей среди бушующей борьбы партий. Многие из здравомыслящих людей поспешили войти в отношения с Генрихом VII, который смотрел на свою задачу в Италии исключительно с этой идеалистической точки зрения третейского судьи. Он предавался благородным мечтам, как он справится с раздирающими усобицами партий посредством доброй воли и полного беспристрастия. Мечты эти поддерживались отчасти и итальянцами, а сам папа Климент V, несмотря на свое стесненное положение, относился к замыслу Генриха благосклонно. Но, увы, королевская власть в Германии была слаба, и это особенно ясно видно по тому ничтожному количеству войск (всего 5 тысяч человек!), с которым Генрих двинулся за Альпы в октябре 1310 г. В этом отношении, впрочем, его поход в Италию мало отличался от многих предшествующих.
Генрих. VII в полном боевом облачении на коне.
Миниатюра из лицевой рукописи «Кодекс Балдуина Трирского». Кобленц. Провинциальный архив.
Вначале все шло довольно удачно, Генриху даже удалось устроить нечто вроде соглашения между вожаками двух главных партий в Милане. Однако вскоре ненависть взяла верх над миролюбием, и король, конечно, не мог действовать иначе, как решительно приняв сторону одной из партий и подставив ей под нож другую. Он поставил одного из членов фамилии Висконти, Маттео, градоправителем Милана, украсил свое чело знаменитой железной короной, а затем отплыл из Пизы с 1300 рыцарями и прибыл в Рим. И здесь он застал разгар борьбы двух враждующих партий. Вождями одной были Орсини, другой — фамилия Колонна. Здесь его пребывание сопровождалось тревогами и кровавыми схватками, которые длились в течение всего времени, пока король готовился к принятию императорской короны. Коронование это наконец было совершено по приказанию папы в Латеране в июне 1312 г., т. к. Ватикан и церковь святого Петра находились во власти партии, противной императору.
Естественным вождем гвельфов в Италии был король Роберт Неаполитанский, против которого Генрих и вступил в союз с Федерико II Сицилийским. Надо заметить, что гвельфская партия преобладала во Флоренции, да и во всей Северной Италии была сильнее гибеллинской; в дела Италии вмешалась и Франция. Филипп IV предложил Генриху уступить ему Арелатское королевство, обещая в случае уступки оставаться нейтральным по отношению к его действиям в Италии. Когда же Генрих отказал ему, то Филипп IV, а затем и папа перешли на сторону врагов императора, у которого и войска, и денег было слишком мало, чтобы решить борьбу одним ударом. В то время сын Генриха Ян Чешский, оставленный им в Германии правителем, благополучно успел утвердиться в обладании чешским королевским престолом. На сейме, созванном Яном в начале 1313 г. в Нюрнберге, война против Роберта Неаполитанского была признана общегосударственной войной, и решено было отправить в Италию значительные военные силы. Господству в Неаполе французской династии (вообще нелюбимой) грозила большая опасность, и Генрих уже собирался, несмотря на то, что папа грозил ему отлучением от церкви, двинуться в поход против сильного врага… Но вдруг во время похода, в августе 1313 г., в г. Буонковенто близ Сиены его постигла смерть на 51-м году жизни. По слухам, он был отравлен, а яд будто бы был дан ему доминиканцем во время причастия.
Гробница Генриха VII в церкви Кампо-Санто в Пизе.
Мрамор. Школа Джованни Пизано, фигуры апостолов на фризе работы Тано ди Камайно. Тело, окутанное дорогими одеждами, лежит в естественной позе, нижняя мантия украшена люксембургскими львами, верхняя орлами империи. В надписи, в частности, говорится, что останки императора покоятся в гробнице нетленными.
Смерть его, конечно, избавляла и флорентийцев, и неаполитанского короля от большой опасности, и отравление во всех видах было в тогдашней Италии делом обычным, однако все это, конечно, еще не может быть ручательством в несомненности этого страшного факта. Но уже сами слухи и толки такого рода служат указанием на то, что в этой стране яростных и разнузданных страстей «все было возможно», выражаясь словами одного хрониста. После смерти Генриха гвельфская партия опять получила перевес. Войско, собранное им, рассеялось. Из числа немецких солдат, так называемых «ольтрамонтани» Генриха, многие были приняты на службу веронским князем Кангранде делла Скала, важнейшим из гибеллинских вождей, и ко всем бедствиям, которые обрушились на Италию, прибавились еще и шайки наемников, на которые опиралась тирания, вызванная и здесь, как и в древней Греции, где избытком свободы, а где и чрезмерным высокомерием господствующей аристократии.
Герб
ГЛАВА ВТОРАЯ
Фамилии Габсбургов, Виттельсбахов, Люксембургов. — Фридрих Красивый и Людовик Баварский. — Правление Людовика. (1313–1347)
Таким образом, неожиданная кончина императора разрушила план нового усиления германской короны путем возобновления римского имперского достоинства. Для Германии кратковременное царствование Генриха VII имеет значение лишь в том смысле, что оно выдвинуло в ряды уже имевшихся владетельных домов и Люксембургский дом, имевший такие же высокие притязания. Вследствие этого установление наследственной монархии, уже достигнутое во Франции, Англии и государствах Пиренейского полуострова или близкое там к осуществлению, снова было замедлено для Германии, а борьба знатных фамилий за корону вдвойне усилилась. Из пяти сыновей Альбрехта I второй — Леопольд — умом и энергией превосходил других. Он хотел предоставить корону своему старшему брату, главе дома, Фридриху, с которым был тесно связан истинно братской любовью. Фридрих был добрым, лично храбрым, но ограниченным человеком, при этом обладавшим величавой наружностью, благодаря которой он заслужил прозвище «Красивый», не часто достававшееся членам Габсбургского дома. Он на всякий случай принял свои меры еще до события 1313 г. Он мог, видимо, рассчитывать на курфюрста Кёльнского — архиепископа Генриха, пфальцграфа Рудольфа Рейнского, герцога Рудольфа Саксонского и двух бранденбургских маркграфов; следовательно, пять из семи избирательных голосов были на его стороне. Во главе партии, противоположной Габсбургам, стоял Петр, архиепископ Майнцский. Голоса за Трир и Чехию были в руках Люксембургского дома, т. к. архиепископом в этих областях был брат покойного императора Балдуин. Эта партия не собиралась проводить своего собственного кандидата, чешского короля Яна. Ему было всего 17 лет, к тому же он не годился уже потому, что был сыном последнего короля. Поэтому партия избрала своего кандидата из Виттельсбахов, герцога Верхней Баварии Людвига (Людовика), только что заслужившего громкую славу блистательным военным делом — победой над дворянами Нижней Баварии и их союзником, австрийским герцогом Фридрихом. Людовик, с помощью своих городов, разбил противников при Гаммельсдорфе 9 ноября 1313 г. Это был государь дельный, достойный своего положения, но бедный, не располагавший большой силой и, следовательно, остававшийся зависимым от своих избирателей. Его легко убедили в том, что он может не сдерживать обещания, данного им герцогу Фридриху, товарищу его юности, после битвы при Гаммельсдорфе, — обещания поддерживать его, Фридриха, в притязаниях на корону. Это обещание, говорили ему, теряет свою силу, если ту же корону предлагают ему самому. Вследствие этого произошло двойное и весьма сомнительное избрание. В Заксенхаузене меньшинство — Кельн, Пфальц, Саксония — провозгласило королем Фридриха, а большинство — Майнц, Трир, Бранденбург, Чехия — избрали Людовика. Фридриха короновал в Бонне архиепископ Кёльнский, Людовика — в Аахене архиепископ Майнцский, следовательно, — над первым был совершен обряд надлежащим лицом, но не в надлежащем месте, а над вторым — в надлежащем месте, но не надлежащим лицом.
Королевская печать Фридриха Австрийского.
Надпись по кругу: «+FRIDER1CVS DEI GRACIA ROMANORVM REX SEMPER AVGVSTVS».
Император Людовик Баварский.
Изображен в полном рыцарском вооружении первой четверти XIV в. Рельеф в человеческий рост, из красного песчаника, раньше находившийся на башенке торгового дома в Майнце. 1313 г.
Это привело к долголетней междоусобной войне. Характерно для времени то обстоятельство, что родной брат Людовика, пфальцграф Рудольф, был на стороне его противников. Северная Германия почти не принимала участия в этой войне, обуреваемая другой борьбой: весь Север разделился на две партии — немецко-городскую и датско-славянскую. На стороне последней были северные государи, дома Асканийский и Вельфский, короли Польши, князья Мекленбургские. На другой стороне были маркграф Бранденбургский и некоторые города. Спор был вызван одним из них, Штральзундом. В 1316 г. его осадила большая армия союзных князей. Граждане сделали удачную вылазку против саксонского герцога Эриха, ближе других подошедшего к городу, причем взяли в плен его самого и других знатных лиц. К великому посрамлению князей, победу при Хайнхольце над ними одержали ремесленники. Но союзник городов маркграф Бранденбургский был не так удачлив: он был наголову разбит при Гранзее. В этом случае победе тоже способствовали плебейские элементы, а именно низшие крестьяне, храбро сражавшиеся в рядах противников маркграфа. Заключенный в Темплине мир (1317 г.) прервал эту резню, но ненадолго.
Такое энергичное вмешательство демократического элемента в общий ход событий, противопоставленное элементу рыцарско-аристократическому, вызывает большой интерес к южно-германской войне, продолжавшейся безрезультатно 8 лет. Рыцарство и родовитые горожане были расположены в пользу Австрии. Приобретавшие силу городские элементы — цехи — стояли за Баварию. Города помогали королю Людовику, ссужая его кредитами и деньгами, в которых он нуждался. Впрочем, эта война, которая была причиной неурожая и длившейся три года дороговизны (1315–1318) вследствие опустошения края, была не очень кровопролитной благодаря малочисленности армий, а также вследствие того, что прерывалась на месяцы и даже годы из-за истощения средств у противников. Австрийские войска потерпели большое поражение в 1315 г. в Верхней Аламаннии. События, которые привели к образованию Швейцарского Союза, из-за тенденциозного рассказа летописцев послужили предметом не менее пристрастной легенды, сочиненной победителями, и, воплощенные позднее в чудесном поэтическом произведении, озарились блеском, не утратившим своего очарования и даже правдоподобия, несмотря на тщательные и беспристрастные исследования, по которым оказывается, что бесчеловечность австрийских наместников была передана в сильно искаженном и преувеличенном виде и что рассказ о знаменитом выстреле Вильгельма Телля в яблоко, а затем в сердце габсбургского наместника — не более чем древняя сага северного происхождения, лишь воссозданная с необыкновенной жизненной силой. Существенно же во всем этом следующее: и здесь, в горах, демократические начала усиленно прокладывали себе дорогу, несмотря на преобладание аристократии, ленных владетелей и высшего духовенства, рыцарства и патрициата. В Альпах, в местностях, прилегающих к Фирвальдштедтскому озеру (Швице, Ури и Унтервальдене), строй жизни был демократическим. Рудольф Габсбургский имел владения в Верхней Аламаннии. После его смерти его дом получил наследственные владетельные права над вышеназванными тремя кантонами, а сын Рудольфа Альбрехт задумал соединить эти земли в горной Швейцарии в одно австрийское княжество. Указанные три кантона, как и многие современные им общины, учитывая предполагаемый австрийский план или опасаясь самой его возможности, заключили между собой «вечный союз», который и следует считать возникновением Швейцарского Союза (1291 г.). Впредь Швейцария всегда оставалась на стороне противников Габсбургского дома. Она признала королем Людовика; герцог Леопольд собрал в 1315 г. цвет горного дворянства и мелких владельцев Фирвальдштедтского округа, образовав из них блестящее рыцарское воинство, до того уверенное в победе, что оно запасло даже веревки для связывания пленных. Горцы, которых было не более 1300 человек, вооруженные секирами, стояли на крутом склоне, спускавшемся к озеру Эгери и известном под названием Моргартена, когда 15 октября на юго-западном берегу озера показалось войско, поднимавшееся вверх по долине. Крайняя неосторожность, с которой рыцари вступили на пересеченную местность, заставила их потерпеть полное поражение. Битва длилась не более полутора часов. Рыцарский отряд был разбит и мог спастись только бегством, но неподготовленные к отступлению рыцари были почти все изрублены или сброшены в озеро. Герцог, под невзрачной наружностью которого скрывалась гордая и честолюбивая душа, едва не был убит таким позором, а победа, привлекшая повсеместное внимание, послужила на пользу Людовику. Однако междоусобица продолжалась с переменным успехом, ведя к общей деморализации. Характерно, например, то, что три рейнские курфюрста заключили в Кобленце в 1318 г. договор, который каждому из них предоставлял право помогать избранному им римскому королю, с одним условием: не вредить своим союзникам.