Всемирная история. Том 3. Новая история

Егер Оскар

Вновь избранный парламент был открыл 8 мая 1661 года. Он оказался монархичнее самого монарха, который мог с большим трудом применить на деле дарованную прежним парламентом и им, королем, подтвержденную амнистию – настолько сильно противилась этой амнистии новая палата, несомненно первая, которую можно считать действительно законной.

Были восстановлены светские права епископов, а также так называемые акты единообразия (Acts of uniformity), изданные в мае 1662 года, устанавливавшие принадлежность к англиканской Церкви необходимым условием для права на пасторское служение и получение доходов с церковных владений. Таким образом учения Лауда снова взяли верх. Никакие петиции против этих решений успеха не имели. Для изъявления покорности был назначен короткий срок, и около 2000 пресвитерианских пасторов должны были покинуть свои приходы, простясь с ними в последнем богослужении, допускаемом сроком. В это же время Ламберт и Генри Бэн были приговорены к смерти за государственную измену. Ламберт просил о помиловании и его пощадили, но Бэн не хотел отречься от своих политических и религиозных убеждений и пал на том самом месте, на котором был казнен Страффорд.

Отношения короля к церкви

Король не был уже столь популярен, как в первые месяцы после своего возвращения. Продажа Франции за пять миллионов ливров Дюнкирхена, завоеванного Кромвелем, оскорбила национальное чувство англичан, хотя это решение правительства было вызвано насущной необходимостью. Король

вел крайне предосудительный образ жизни и не изменил его после своего брака с португальской инфантой – доброй, скромной, но ничтожной женщиной. И если при дворе и господствовала (вопреки пуританской строгости последнего царствования) крайняя легкость и разнузданность нравов, – в народе пуританизм пустил глубокие корни. Горожане и среднее сословие открыто восстали против господства «метресс»; даже сам король, в своем же парламенте, нашел противодействие своей декларации (Declaration), которую он возобновлял в пользу несогласных, и даже католиков, прежний закон о праве уклониться от присужденного наказания. Но как в Верхней палате, так и в общинных собраниях, знать ничего не хотели о таком уклонении от старых законов.

Внешняя политика

Во внешних сношениях с другими державами несколько лет подряд царствовал мир. Следующим по своей важности вопросом были условия, в которых находилась республика Нидерланды. В то время там было господство аристократии, а Карл II был в близкой дружбе с Оранским домом. Это, однако, не мешало обеим державам соперничать на море, в Америке, в Вест– и Ост-Индии; сначала возгорелась вражда между торговыми компаниями Англии и Нидерландов, а затем и между самими государствами. С обеих сторон дело велось толково и энергично. Английский король поручил своему брату Иакову, герцогу Йоркскому, командование над частью флота. В стычках этого года победа была изменчива. Вообще, англичане действовали предусмотрительно и осторожно. Парламент, созванный по случаю чумы, свирепствовавшей тогда в Лондоне, решил продолжать войну, начатую в 1665 году. На стороне Нидерландов были Франция и Дания, пока еще не принимавшие деятельного участия в войне; англичане же не имели союзников и воевали без посторонней поддержки. За четыре дня битвы (в июне 1666 г.) несколько раз происходили жестокие схватки у английских берегов, но с неблагоприятным для англичан исходом; когда же в дело вмешался еще и французский флот, они приступили к мирным переговорам. Но времена Кромвеля уже миновали. В сентябре того же года в Лондоне случился страшный пожар, уничтоживший две трети города: сгорело больше 13 000 домов. Убытки, нанесенные этим бедствием, были так велики, что мир сделался настоятельной необходимостью. Благодаря посредничеству Людовика XIV, которому это было на руку, война закончилась конгрессом с мирными целями, который и состоялся в Бреде в мае 1667 года. Однако эти цели были достигнуты не сразу, и государственный представитель города Гааги, де Витт, даже опасался, как бы Англия с Францией не вступили в союз в ущерб Нидерландам: тому подали повод их тайные переговоры. Поэтому он послал 61 нидерландский корабль к берегам Англии; команда этим флотом была поручена де Рюйтеру и Генду. Действовали они хитро и осторожно, поэтому им и удалось подняться вверх по Темзе до самого Епнора (Upnor), поджигая по дороге города и местечки; они даже чуть не спалили морской арсенал самой столицы. Эта беда еще сильнее провела границы между прежней Англией и Англией реставрации. Новые Нидерланды и Новый Амстердам, взятые англичанами еще в 1664 году, по мирному договору 1667 года остались за ними, равно как и столица американских Нидерландов, получившая новое прозвище «Нью-Йорка» в честь герцога Йоркского; остальные же завоевания Англия должна была возвратить.

Все эти события, однако, не остались без влияния на внутренние условия государства. Чума, пожары и губительная война тяжко отразились на состоянии духа английского народа. В это ужасное время особенно деятельную помощь оказывало ему пресвитерианское духовенство и поневоле приходилось правительству смотреть сквозь пальцы на увеличивающееся влияние враждебного английской Церкви исповедания. Невероятные, громадные затраты на военное дело, неудачи и тяжкие испытания породили не только в народе, но и в парламенте заметное брожение. Им воспользовались провинциалы для того, чтобы образовать партию, враждебную приверженцам двора: решено было произвести дознание, куда и как тратились денежные суммы. Враги канцлера Эдуарда Хайда, Карла Кларендона, дочь которого была замужем за герцогом Йоркским, задумали погубить его, невзирая на то, что король любил его и неоднократно выражал ему свою признательность за восстановление существующего порядка правления. Между тем в Кларендоне уже не ощущалось прежней необходимости, и он стал королю в тягость, так что не много труда стоило убедить Карла II подписать приговор парламента, обвинявшего канцлера в измене и осудившего его (как некогда Страффорда) на изгнание.

Союз с Францией, 1667 г.

В 1667 году Людовик XIV объявил войну Испании, в надежде завладеть Испанскими Нидерландами. Прекрасной характеристикой неосновательной и необдуманной политики Карла II может служить то обстоятельство, что этот государь одновременно вел переговоры о наступательном союзе: 1) с Голландией – против Франции, 2) с Францией – против Испании и Голландии и 3) с Испанией – против Франции. Наконец, он решил этот вопрос в пользу союза с Голландией (т. е. против Франции), к которому примкнула еще и Швеция. Таким образом, состоялся так называемый «Тройственный союз», давший новое направление дипломатическому миру. Окончательное соглашение между представителями этих трех держав состоялось в Гааге, причем от лица Англии явился сэр Вильям Тэмпль, от Голландии – Иоганн де Витт; представителем Карла XI был шведский посол при голландском дворе. Стремления союзников клонились к тому, чтобы заставить Людовика XIV выполнить свои мирные обязательства, принудить и Испанию их признать; если же Людовик XIV предъявит более значительные требования – пойти на него и на Испанию войной и, в свою очередь, требовать от него исполнения условий Пиренейского договора (1659 г.). Мы уже видели, что эти стремления привели к Аахенскому миру, заключенному в 1668 году, которому Людовик довольно охотно поддался, так как этот мирный договор удовлетворял его требованиям.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Франция с 1668 г. Янсенизм. Людовик XIV. Война с Голландией и Нимвегенский мир. Внутреннее управление: галликанские постановления и отмена Нантского эдикта

Франция с 1668 г. Янсенизм

В том же году, когда был подписан Аахенский мир, которым закончилась первая из губительных для Франции войн, началось брожение духовенства, названное «янсенистским» по имени его вождя – епископа Инернского, Корнелия Янсена. Целью этих духовных распрей была последняя попытка к воссоединению последователей католичества и к возрождению его в пределах Франции. Епископ Янсен был противником иезуитов. Свои возражения на их толкование христианской веры и воззрений он изложил в своей книге «Augustinus», – само название которой уже указывает на то, что ее направление составляет прямую противоположность иезуитскому «пелагианизму». И в самом деле, искусство обходить тяжелые по исполнению правила Христова учения, оправдывать грехи и даже убийства не могло не броситься в глаза всем неиезуитам. Книга Янсена, появившаяся лишь после его смерти (1640 г.), имела большой успех, и иезуиты, почувствовавшие ее настоящую силу, тотчас же стали к ней придираться; но это лишь еще более способствовало

ее распространению. Учение Янсена, его глубокие и истинно христианские доводы против иезуитского притворства, теплота веры и чистота прочувствованной мысли – все это послужило широкой популярности этой книги, гонимой иезуитами. Движение, вызванное ею, проникло из Фландрии во Францию и там быстро возросло число его приверженцев. Самым ревностным его защитником был доктор Сорбонны – Антон Арно, а в окрестностях Парижа, в одном из монастырей, все монахини принялись горячо исповедывать новое «августинское» учение. Между тем иезуиты, по своему обыкновению, обратились за помощью к папе, и в 1643 году на книгу Янсена был наложен запрет, а в 1653 году Иннокентий X снова обратил на нее внимание и предал проклятию пять положений, взятых из нее. Но это лишь еще больше запутало дело. Янсенисты возразили, что автор «августинского» учения вовсе не в том смысле понимал свои толкования, как их понял и истолковал папа; что весь вопрос в их непреложности – «guaestio facti» – и что для решения его вовсе нет необходимости в участии «непогрешимого» судьи. Еще в 1633 году можно было убедиться в неразборчивости римских высших духовных властей относительно мер, которыми они вымогали у обвиняемых признание в чем только им самим заблагорассудится: долго еще был всем и каждому памятен процесс злополучного ученого Галилея, которого страшными пытками и угрозами заставили отказаться от его убеждения, что земля вращается около оси и что солнце подвижное светило, а не «неподвижный» центр «неподвижной» земли, как утверждали эти фанатики-богословы. Папа Александр VII заявил, что он понимает преданные проклятию пять статей книги Янсена в том же смысле, в каком понимал их и сам автор; но что он, Александр VII, тем не менее признает действительным проклятие, наложенное на эти статьи его предшественником Иннокентием.

Король французский, Людовик XIV, держался в стороне от этих распрей, тем более, что в деле веры скорее придерживался антипапистских воззрений; а затем, в 1668 году, папа Климент IX положил конец всем проискам, небезопасным для папской власти, своей мягкостью и тем, что ограничил свои требования лишь подчинением его воле. Янсенистов, таким образом, оставили в покое и они считались принадлежащими к общекатолической церкви.

Теперь понятно, что за вопросы могла повлечь за собой война, которую готовился начать Людовик XIV против Нидерландов, т. е. земель, где господствовал протестантизм.

Нидерланды с 1648 г.

Это государство было исключительно обязано своими основами протестантизму и не отрицало этого. Противоречиям, возникшим между монархической и аристократической партиями, положила конец смерть Вильгельма II Оранского, скончавшегося на двадцать пятом году от рождения, в 1650 году. Неделю спустя после его смерти родился его сын, преемник его прав, Вильгельм III; но было крайне сомнительно, чтобы он когда-либо мог ими воспользоваться, так как перевес оказался теперь положительно на стороне аристократической партии. Быстро падала власть Оранского дома в Нидерландах и окончательным для нее ударом был «Вечный эдикт» в декабре 1667 года, когда штатгальтерство, соединенное с генерал-капитанством, было признано излишним, тем более, что де Рюйтер прекрасно вел свои морские дела и тем доказал, что вовсе нет надобности поручать эти оба поста одному и тому же лицу. Внутри страны водворилась полная свобода как в воззрениях, так и в вероисповедании. Сюда стремились все, искавшие поддержки и убежища от духовных и ученых распрей: здесь, в Голландии, главной из нидерландских провинций, нашли сочувствие и безопасность французские ученые Сальмасий (Salmasius) и Декарт (Descartes).

Все подобные доказательства свободы, какой пользовалась соседняя держава, были особенно неприятны представителю высшей французской власти и уже велись тайные переговоры между Людовиком XIV и императором Леопольдом, который рассчитывал на перевороты, грозившие возникнуть в случае смерти тщедушного ребенка, Карла II, преемника Филиппа IV, его отца, на испанском престоле. Между монархами – французским и германским – было заранее условлено, что в этом случае Франции достанутся Испанские Нидерланды; но на такое самоуправство своих соседей вряд ли могла согласиться остальная часть Нидерландов, и потому Людовик XIV заранее готовился к вооруженной борьбе с ними. В этом случае ему уже было заранее предложено союзничество Карла II, представителя Стюартов на английском престоле. Выросший под влиянием матери-католички, он был явным противоречием духу своей страны, населенной исключительно протестантами. Но яснее всего сказалось это противоречие в его постыдной сделке за спиной парламента – сделке, в которой ему было обещано за помощь Франции против Нидерландов 5 000 000 ливров в виде субсидии, французские отряды, как пособие при водворении в Англии католичества, и некоторые местности в той части Нидерландов, которая должна была сделаться добычей французов. Для Людовика XIV этот договор, заключенный в Дувре в 1670 году, также имел свои выгодные стороны; но насколько могло это соглашение принести пользы католицизму – это еще был вопрос. Для Англии должно было оказаться гибельным упорное стремление подчинить ее католическому влиянию; оно должно было возмутить ее и ослабить. А между тем и ее союзники – члены Тройственного союза – отпали от нее, один за другим: сначала Голландия, а за ней и Швеция, которой было выгоднее дружить с Францией. На стороне последней оказались также некоторые из папских курфюрстов: Максимилиан Генрих Кёльнский и епископ Мюнстерский. Прекрасным предлогом для вмешательства был для них непризнанный в Нидерландах католицизм. Предвестником и образцом целого ряда будущих самоуправств и насилий было нападение маршала Крэки на герцога Карла IV Лотарингского, которого французские войска изгнали из его же собственных владений летом 1670 года.

Франция и Англия. Война против Нидерландов, 1672 г.

7 апреля 1672 года Франция с Англией одновременно объявили войну Нидерландам. Людовику XIV удалось его хитрая уловка: когда Нидерландам понадобились союзники, они все оказались заранее на стороне Франции и только курфюрст Бранденбургский выразил готовность прийти им на помощь, да и тот еще должен был собрать войско, так что в минуту опасности Нидерланды оказались совершенно одинокими. Во главе трех армий Людовик XIV начал свое победоносное шествие по Рейну, занимая поочередно нижнерейнские крепости: Бюрих, Орсои, Везель, Рейнберг, Реес и Эммерих. Войска французов перешли Рейн у таможенных укреплений, и эта славная переправа послужила поэту Буало темой для хвалебной, высокопарной оды с мифологической подкладкой. Юный принц Вильгельм Оранский, которому было поручено командование над частью нидерландских войск, не мог удержать за собой оборонительную позицию при Исселе: Зютфень (Zutphen), Утрехт и Нимвеген сдались один за другим. Епископ Мюнстерский тоже выступил на поле битвы, а с противоположной стороны герцог Йоркский приготовился к высадке на берег: словом, не представлялось никакого сомнения, что Людовик XIV, которому все всегда удавалось, победоносно вступит в Амстердам. Высшие власти в Гааге сильно растерялись и решили послать к Людовику в Утрехт своего уполномоченного, Петер де Гроота (сына знаменитого ученого Гуго Гроция) для переговоров. Де Гроот предложил большую сумму денег и так называемые генералитские земли – южную, пограничную с Испанскими Нидерландами, полосу земли, которая сначала не принадлежала к семи главным провинциям, а также Мастрихт, Венлоо, Герцогенбуш и Бреду. Но и этого было мало Людовику, который обязан был позаботиться и о своих союзниках англичанах; кроме того, он требовал еще допущения католиков к высшим правительственным должностям в Нидерландах. Людовик, однако, при этом упустил из вида, что он слишком сильно возбудил против себя две самые главные силы Нидерландов, их естественную защиту – море и грубую, необузданную чернь.