Всемирный следопыт 1926 № 07
Шрифт:
Клотильда де-Труа любезно ответила на поклон. Она узнала Ликорна.
— Профессор Ликорн! Вы к мужу? Его нет. Что привело вас сюда? Не история ли с птицей на моей шляпе? Вы видите, птица опять сидит на своем месте, значит, все в порядке.
— Я, действительно, пришел поговорить с господином де-Труа по поводу того неприятного происшествия, которое имело место…
— Ну, что же, поговорите со мной. Ведь, в конце концов, не муж, а я оказалась в роли «потерпевшей». Значит, вся эта история — мое личное дело. Пойдемте со мной, профессор.
Слуга поспешно подошел к Ликорну и почтительно снял пальто.
Ликорн
— Наше знакомство завязалось довольно оригинально, не правда ли? — с тою же любезной улыбкой обратилась Клотильда к Ликорну, когда они уселись в гостиной на мягкие кресла.
— Да, — смущенно ответил он, — оригинально, хотя и не совсем приятно и для вас и для меня. Полиция составила протокол, и дело будет передано в суд.
— Какие глупости. Я скажу мужу, и все будет улажено. И не будем больше говорить о судах, протоколах и полиции. Одни эти слова режут мне слух.
У Ликорна отлегло от сердца.
— Я даже очень довольна, — продолжала Клотильда, — что этот случай доставил мне интересное знакомство. Я читала ваши книги о первобытном человеке, и они мне очень нравятся…
Ликорн поклонился. Он никак не ожидал встретить здесь почитательницу своих научных трудов.
— Скажите, профессор, этот молодой человек, поймавший птицу на моей шляпе, не тот ли дикий человек, которого вы нашли в Гималайских горах, в вашу последнюю экспедицию. Все газеты писали о нем, и мне страшно хотелось посмотреть эту знаменитость.
— Да, это он. Дикий человек или, вернее, белый дикарь, которого я нашел в Гималайских горах, на высоте нескольких тысяч футов.
Клотильда сделала быстрое движение.
— Как это интересно…
— Действительно, этот белый дикарь представляет необычайный научный интерес. Он не просто дикарь. Это случайно сохранившийся экземпляр совершенно исчезнувшей человеческой породы, последний представитель людей, которые жили много десятков тысяч лет тому назад и которые, как я предполагаю, были прародителями европейских народов.
— Вы его назвали Адамом?
— Это имя дано было ему в шутку, а затем закрепилось за ним. Исключительно интересный экземпляр. Но… — профессор Ликорн вздохнул, — если бы вы знали, сколько принес он мне забот и неприятностей. В первое время я, разумеется, не мог выпускать его на свободу. Его приходилось дрессировать, как животное. Но он скучал взаперти. И когда он несколько «цивилизовался», я стал брать его с собой на прогулку. Он привязан ко мне и послушен, как собака.
Когда я в первый раз пошел с ним в Люксембургский сад, он буквально пришел в дикий восторг. И, прежде чем я опомнился, он уже взобрался на дерево и закричал от радости так, что гулявшие дети с плачем в ужасе шарахнулись в сторону. Сторож окаменел от такого святотатства. В другой раз Адам бросился в бассейн фонтана Карно, — он захотел купаться. На площади Согласия он взобрался на статую коня, собрав вокруг себя толпу зевак…
Клотильда засмеялась. Она слушала его с большим интересом.
— Однажды, когда мы возвращались с Адамом на извозчике, ему надоело ехать слишком медленно. Адам схватил извозчика за шиворот, ссадил с козел, одним прыжком сел верхом на лошадь и помчался во всю прыть.
Клотильда вторично звонко рассмеялась.
— Всего не
— Не будем говорить об этом случае, дорогой профессор. Расскажите лучше, как вам удалось оторвать от родных гор этого двуногого звереныша и перевезти в Париж.
— Я готовлю к печати мой путевой дневник. Если вы интересуетесь, я могу дать вам корректурные оттиски.
— Милый профессор, как я вам благодарна! Завтра же пришлите. — Клотильда порывисто встала и пожала обе руки Ликорна.
III. Дневник профессора Ликорна.
На следующий день горничная подала на подносе утреннюю почту.
— Это дневник! — воскликнула Клотильда. — Мари, сегодня я никого не принимаю.
Когда горничная ушла, Клотильда, с нервной торопливостью, разорвала большой конверт, уселась в глубокое кресло и начала читать.
11-го июня. Когда я отправился в экспедицию на Гималайские горы, один мой коллега шутливо пожелал мне встретить среди вечных снегов горных вершин «живого однофамильца» [1] . Это пожелание не исполнилось. «Снежное жилище» [2] приняло меня довольно негостеприимно. И, вообще, путешествие мое, в научном отношении, шло довольно неудачно.
1
По французски Licorne (Ликорн) — Единорог, мифическое существо.
2
По санскритски Himalaja (откуда и название Гималаи) означает зимнее или снежное жилище.
Я начал свое путешествие с подошвы южного склона, примыкающего к провинции Ассам. Горы внизу, покрытые роскошной тропической растительностью, дают приют тиграм, слонам, обезьянам. Яркая зелень всех оттенков, от светло-желтого до темно-синего, расцвечена еще более яркими красками цветов и оперения птиц: попугаев, фазанов, кур самой необычайной окраски. Если бы не тучи насекомых и неприятная сырость по ночам и даже днем, поднимающаяся от заболоченной низменности у подошвы гор, это место было бы достойно названия земного рая.
Прекрасен и второй пояс, на высоте 1.000 метров, с его знакомой европейскому глазу растительностью — дубами и дикими каштанами.
Выше 2.500 метров — уже царство хвойных деревьев, а на высоте 5.600 метров начинается в собственном смысле «снежное жилище». Сюда только изредка поднимается медведь или горный козел. Как странно стоять на вершине шести-семи тысяч метров, в ледяном воздухе, от которого захватывает дыхание, и смотреть вниз, на зеленый пояс тропической растительности. Изумительное зрелище.