Всемирный следопыт 1926 № 07
Шрифт:
На лодках зажгли фонари, и полоса света дрожит и преломляется в темной воде. Вот вспыхнули, прорезав мрак ночи, огни на деревне.
Вдруг я вздрогнул. Резкий металлический звук — звук гонга — прорезал тишину. На одной из джонок раздался этот призыв, и немедленно откликнулась соседняя, потом звук перекатился на следующую, ближе к берегу, и так далее, и вот уже над всей бухтой стоит оглушительный шум и трескотня, сопровождающие обыкновенно тропические праздники.
На берегу забегали огоньки. Они образовали правильные ряды. Звуки гонга стихли на мгновение, и напряженным слухом я уловил смутный
Освещенная лодка отделяется от берега, другие следуют за ней, и эта странная процессия направляется к джонкам, стоящим на якоре.
Крикливый голос читает нараспев молитвы, и от времени до времени толпа отвечает ударами гонгов. Точно пение птицы, врывается звук флейты.
Пока процессия медленно развертывается, рыбаки спускают на воду маленькие пловучие фонарики, и скоро вся бухта похожа на огромный пруд, заросший красными, зелеными и синими светящимися кувшинками.
Пламенная молитва незримому богу воды.
Шествие, обойдя всю флотилию, возвращается к пристани. Огоньки сначала вытягиваются нитью по берегу, потом рассыпаются во все стороны. Голоса замирают, флейта смолкает. Теперь рыбаки могут спокойно отправиться на улов, — боги наполнят их сети.
Огромная черная масса с едва надутыми парусами медленно проплывает мимо нас. Это первая джонка отправилась в открытое море. За ней следуют другие, таинственно-темные, с потушенными огнями.
Покачиваясь на волнах, тихо гаснут один за другим пловучие фонарики… Вот осталось только два… Теперь один… Пф-ф… И этот погас, точно на него кто-то дунул.
Море погрузилось во мрак, изредка прорезываемый беглым огнем маяка. Там и сям мерцают фонари на оставшихся джонках.
Остров Кат-Ба.
Когда я под'езжал к острову Кат-Ба, еще издалека мое внимание привлекла остроконечная вершина над темной массой голых скал, и я решил остаться здесь до утра.
Бесплодные берега этого острова изрыты пещерами, где прежде скрывались пираты. Вокруг бесчисленных рифов пенится море. Кат-Ба в переводе означает «остров песков». Он населен исключительно китайцами-рыбаками. Здесь живут только два француза: таможенный чиновник, в маленькой, выкрашенной охрой крепости, в глубине залива, и радиотелеграфист, в собственном домике, на вершине горы.
Чиновник женат, и жена его спокойно разводит цветы и копается в саду. Тропическая природа перестала ее удивлять, и ежеминутные опасности уже больше ее не пугают.
Например, вчера под горой, за их домом, убили двухсаженную змею, которая только что проглотила трех маленьких ягнят. Их так и нашли целыми в ее внутренностях. Женщина, весело болтая, рассказывала мне это. Что же тут опасного? В саду так много змей, что она нередко убивает их лопатой.
Она привыкла к зверям и часто смеется над их выходками. На прошлой неделе она наблюдала из своего сада за набегом обезьян.
Как только предводитель испустил сигнальный крик, из-за каждой скалы, из-за каждого куста дождем посыпались
Раньше, чем китайцы успели поднять тревогу или схватиться за оружие, обезьяны овладели садами. В мгновение ока все было переломано и разбито, деревья ободраны, и обезьяны, нагруженные папайями, апельсинами, гроздьями бананов, победоносно возвращались назад, в горы, громко лая, как свора собак.
Населению приходится терпеть не от одних обезьян. Остров кишит разными животными, даже в хижинах нет опасения от них. Но люди приспособились. Крысы истребляют рис, змеи глотают крыс, а китайцы едят змей.
Пляшущий дракон.
В дни новогоднего и весеннего праздников по улицам городов носят картонного дракона с огромной пастью и красным хвостом таких размеров, что в нем свободно прячутся двадцать кули. Повсюду — смеющаяся толпа, перепуганные ребятишки, веселые крики из окон домов. Дракон пляшет, извивается, карабкается на спины несущих его кули, а кругом непрерывно рвутся петарды, прямо под ногами у зевак.
День и ночь стоит оглушительный грохот. На балконах ресторанов разложены игрушечные бомбы, и десять часов вечера — время обеда — возвещается таким взрывом, что можно подумать, будто город подвергается нападению.
Петарды и гранаты рвутся и хлопают в переулках, на пристани, повсюду. Жители покупают бамбуковые палки, начиненные порохом, от взрыва этих палок сотрясаются дома. Нужно испугать макуи, обратить в бегство злых духов, преграждающих дорогу сходящим с неба душам предков, и вот почему на петарды тратятся тысячи пиастров.
Улицы полны народа, теснота и давка такие, что некуда упасть яблоку. Везде царит красный цвет: полоски бумаги, на которых уличный писец тут же записывает пожелания, куски шелковых тканей с китайскими словами, взрезанные плоды с алой мякотью, — все красно. Ведь красный цвет приносит счастье!
На базаре невероятная толкотня. Торговля идет всю ночь, так как в день праздника все будет закрыто. Базар не вмещает продавцов, всюду расставлены лотки, груды товаров навалены прямо на мостовой.
Гений кухни возносится на небо, чтобы отдать отчет Будде в деяниях своих хозяев; в его отсутствие спешат украсить дом: развешивают картинки и полоски бумаги, покупают искусственные веточки с почками, — стоит обрызгать их теплой водой, и на них распускаются красные и белые цветы.
Запасаются и предметами для жертвоприношений: палочками сусального золота, фальшивыми монетами, поддельными бумажными деньгами. Хитрый китаец-буржуа надувает даже своих богов.