Всемирный следопыт 1926 № 08
Шрифт:
Шагаем. Отмель песчаная. Река Уссури струями серебряными ее омывает. Владимир Матвеевич приглядывается к песку. Наклонился. Шарит зачем-то руками:
— Н-да, так и есть, так и есть, — себе под нос.
Выпрямился:
— Замечаю, Филипп: не переменил логово наш старый. А сколько мы его тревожили. Опять здесь на водопой следит.
— Это место ему самое удобное, разве покинет, — откликнулся Филипп.
«Тунгуска Ивана» равнодушно замечает:
— Моя знай эта тигра. Селовека она ел. Сетыре селовека кушал.
— Да, этот
В июле фазаний сезон.
У нас три собаки. Мой пойнтер «Кадо», сеттер-лаверак, мраморная «Леда» Владимира Матвеевича и кобель «Лихой», камчатская лайка Филиппа.
«Лихой» — талантливый пес: помогает лягавым. Правда, делать стойки не мог научиться, зато изобрел замечательный прием. Как только лягавые замрут — «Лихой» ухо на бок: прислушивается. Когда крикнут:
— Пиль…
«Лихой» бросается в чащу карьером, заскакивает фазану «на нос». Золотисто-красный петух взрывается «штопором» — очень удобно стрелять.
Благодаря «Лихому» наша добыча заметно возросла.
Мне казалось, что даже лягавые к своему камчатскому собрату относятся с особенным уважением. При обнюхивании с «Лихим» лягавые усиленно вертели хвостами, как бы давая ему понять:
— Видишь, и мы признаем твой талант.
В стороне от реки, сизою плешью, выделяется сопка. К ней мы направились. В пуганных уссурийских зарослях — даже ползучие субтропические растения попадаются — мы невольно разошлись. Я зашагал с Филиппом, тунгус — с Владимиром Матвеевичем…
Бродим, перекликаемся.
— Тутя, — отзывается «тунгуска Ивана».
Уссурийское солнце высоко ходит. Забралось солнце «на штык».
— Эге-ге-ге! — Филипп крикнул.
Безответно.
— Эге-ге-ге…
Только камыш шелестит своими махрами.
— Да что они, счумели — отзываться перестают! Этак и потеряться недолго. Эге-ге-ге! — заорал что есть силы Филипп.
В ответ стукнул недальний, глухой выстрел — тра-та, — слышно, двойной.
— Спаси-и… — донеслось, смягченное расстоянием.
— Приключилось чегой то! Бегим…
Строгие стали зрачки у Филиппа. Побежали.
Тю-ты, — на каждом шагу задержка: ползучие растения, словно нарочно, «хватают» за ноги, вдобавок — то камыш стеной, то чаща.
Вынырнули, наконец. У подошвы сопки — картина. Залитый кровью Владимир Матвеевич, около него тигр развалился — пурпуром золото шерсти окрашено, из глаз бурая жижа течет,
«Тунгуску Ивана» в первый момент не заметили: меховой человек словно слился со зверем. Копался кинжалом во внутренностях тигра тунгус, бормотал, зажмурившись, сладострастно:
— Нелься селовека кушать, селовека кушать нелься.
…Сравнительно благополучно обошлось — Владимир Матвеевич отделался когтевой раной плеча, к счастью, без костных повреждений.
«Тунгуска Ивана» совсем не пострадал.
А
Продирались сквозь заросли доктор с тунгусом. Вдруг замечает Владимир Матвеевич — собака у ног бросила поиск. Шерсть на «Леде» ежом встала.
— Чего она? — спрашивает тунгуса.
— Сволось кабана мосет тутя есть, мосет тутя медведя? Пуля рясай (заряжай пулей).
Переменил дробовые патроны на пульные Владимир Матвеевич.
Продираются дальше. «Леда» не ищет, держит ежом шерсть.
— Да, ну тебя, стерва трясучая, — ругнул собаку доктор: — зверь давно стороной прошел, а она никак успокоиться не может, — и беззаботно вынул пули; опять положил дробь.
— Рясай пуля, рясай пуля, — твердит тунгус
— И ты, вижу, охотник со страхом, — улыбнулся Владимир Матвеевич.
— Рясай пуля, мосет тигра есть.
— Еще тебе: «тигра»…
Коварны уссурийские дебри — за охотниками, действительно полз по пятам матерой тигр-людоед. Он терпеливо дожидался, когда охотники выйдут на чистое место, — искал простора для прыжка.
Как на грех, из-под самых ног доктора взорвался фазан. Вскинул было ружье Владимир Матвеевич, но в этот момент тунгус крикнул пронзительно:
— Тигра!
Позади охотников золотополосый зверь припал к земле. Шагов тридцать до него. Хвостом поигрывает. Огонь в желтых глазах.
Крепкие нервы у доктора — он в переносье, между огненных глаз сразу из обоих стволов грянул.
Хорошая централка доктора — дробь кучно кладет. Слепой зверь, все-таки, верно прыгнул. Лапой зацепил доктора за плечо, сбил, подмял, раскрыл уже пасть лютый — тогда тунгус бросился на зверя с кинжалом.
Эх, жаль… вскоре после того «тунгуску Ивана» сожрала черная оспа.
Герой медали «Голубой воды».
В Нью-Йорке существует клуб морских путешествий. Один раз в пять лет он выдает медаль «Голубой воды» тому из своих членов, кто совершил за данный период наиболее длительное и дальнее морское путешествие. Здесь представлен последний герой, получивший, эту медаль, Гарри Пиджен, фотограф из Лос-Анжелоса, который получил ее за то, что прошел 35 тысяч миль в маленьком яле, длиной 34 фута. Это путешествие — вокруг света — заняло у Пиджена четыре года. Пиджена прозвали «книжным капитаном», так как он раньше не был моряком по профессии, а почерпнул все свои морские знания из книг.