Всемирный следопыт 1928 № 03
Шрифт:
Но мне не спалось; проворочавшись около часа, я встал и, не надевая обуви, вышел из каюты. Чей-то тихий шопот заставил меня вдруг насторожиться. Почему говорят шопотом? Инстинктивно я сделал несколько шагов назад и прислушался.
— Он скоро заснет, — прошептал один голос.
— Смотри же, не прозевай. Бумаги он должен носить в платье. Если он снимет платье, дело будет нетрудное, — ответил другой.
— Тсс…
Голоса смолкли. Но для меня было достаточно и этих слов. Итак Абд-эль-Барак не оставляет меня в покое и здесь. Его агент, которому поручено
Я осторожно вернулся в каюту, вынул деньги и документы из карманов, сунул их под подушку, набил бумажник газетной бумагой и положил обратно в карман. Потом разделся, повесил платье на вешалку и лег, укрывшись одеялом с головой и оставив щелку для наблюдения. Я слышал, как перебрасывали на берег сходни. Потом все стихло. Револьвер и кинжал лежали под боком.
Но вот дверь чуть приоткрылась, словно от ветра…
Еше… еще…
Сначала просунулась голова, потом с змеиной ловкостью в каюту проскользнул весь человек…
Это был судовой слуга!.. В левой руке он держал кинжал. Негодяй несколько секунд внимательно смотрел на меня, потом, заметив мое платье, он быстро шмыгнул к нему и протянул руку.
Я рванул с себя одеяло и направил на него револьвер. Но не успел я выстрелить, как грабитель с невероятной ловкостью, одним прыжком выскочил из каюты. Я бросился за ним. Его ноги были быстрее моих. При мерцающем неровном свете факела, я увидел темную фигуру, промчавшуюся по сходням и скрывшуюся в темноте ночи.
Напрасно матросы, всполошенные шумом, искали исчезнувшего слугу. Капитан хранил невозмутимое спокойствие — даже тогда, когда я рассказал о происшедшем.
— Все может быть! Разве можно ручаться за людей? Я принял этого человека на судно лишь сегодня утром, — ответил он мне.
Однако, эти слова звучали ложью, и я, на всякий случай, не ложился спать до тех пор, пока не рассвело и «Дагабия» не тронулась снова в плавание.
Я мучительно старался припомнить: где я видел лицо сбежавшего слуги?.. И вдруг вспомнил: это было лицо «привидения» № 3! В этом не могло быть никакого сомнения… Успокоенный, я лег спать.
Вечером со мной познакомился Мосул-бей — человек, с которым судьба свела меня на много дней.
Мосул-бей явился на борт «Дагабии» в ту же минуту, как остановилось судно и матросы перекинули сходни. Почтительное отношение к этому человеку со стороны сопровождавших его подчиненных и раболепная встреча, устроенная командиром судна, указывали на то, что капитан Мосул-бей — лицо, облеченное важными полномочиями.
Первым делом он лично осмотрел все трюмы и помещения.
— Куда и для чего идет «Дагабия»? — строго спросил он капитана судна, окончив осмотр.
— В Хартум за тканями, дешовыми украшениями для негров и за другими товарами, эффенди, — отвечал командир с глубочайшим поклоном.
Глаза Мосул-бея сверкнули. Он понизил голос, и разговор в течение некоторого времени велся вполголоса. Ко мне донеслись лишь последние слова капитана:
— Может быть, ты торгуешь и рабами? — капитан пристально
С этими словами он круто повернулся спиной к смущенному командиру и пошел ко мне.
— Я слышал много о вас. Я знаю про вашу схватку с кадиром и историю спасения детей. Абд-эль-Барак — величайший негодяй, и у меня есть основания полагать, что он имеет связь с командиром этого судна…
Он увел меня в каюту и запер дверь.
— Я должен вам сказать, кто я. Я имею большие полномочия от правительства и целую флотилию на Ниле. Несмотря на давнишнее уничтожение рабства, тайная торговля рабами все еще имеет место в Египте, Турции и в некоторых других странах. Я задался целью уничтожить это зло и во что бы то ни стало вывести на чистую воду работорговцев. Я слышал про вас и давно хотел предложить вам помочь мне. В средствах не стесняйтесь. Если понадобятся верблюды, лошади и солдаты — все это будет в вашем распоряжении. А детей вы передадите мне. Оставаться здесь им опасно. Я на днях же переправлю их на родину.
Мне не оставалось ничего иного, как согласиться и поблагодарить Мосул-бея.
Вместе со своим отрядом, он удалился, оставив мне письмо на имя паши в Сиут и забрав с собой моих юных черных спутников.
II. Селим в роли телохранителя.
Пашу в Сиуте я не застал, но его домоуправитель, прочитав письмо, тотчас же отвел мне три прекрасных комнаты. На следующий же день двое аскеров [6] привели чудесного арабского жеребца и верхового верблюда, которых посылал мне в подарок капитан Мосул-бей.
6
Солдаты.
Тут, в Сиуте, я должен был, согласно уговора, дожидаться Мурад-Назира, чтобы вместе с ним ехать дальше, в Хартум.
Было утро. Я вышел прогуляться по городу. Миновав пристань, я дошел до моста через канал, как вдруг мое внимание было привлечено длинной, худой и невероятно плоской человеческой фигурой в белом одеянии, с исполинским тюрбаном на голове, шедшей мне навстречу знакомой раскачивающейся походкой. Фигура была изумительно похожа на веретенообразного Селима, домоправителя Мурад-Назира.
— Селим, ты ли это? — окликнул я фигуру.
— Правильно, очень правильно! — послышался картавый голос, и Селим приветствовал меня одним из свойственных ему головоломных поклонов. — Но скажи, эффенди, не ошибаюсь ли я, видя тебя? Если это так, то — слава аллаху, потому что я ищу тебя!
— Ты ищешь меня? Значит, какие-нибудь важные обстоятельства заставили Мурад-Назира покинуть Каир раньше обусловленного срока?
— Ты ошибаешься, эффенди. Я приехал один.
Я пригласил его в кофейню, и Селим отблагодарил меня самым сногсшибательным поклоном, переломив тело под острым углом. Мы заняли столик в укромном уголке.