Всемирный следопыт, 1929 № 05
Шрифт:
Чтобы изучить море, чтобы лучше проникнуть в его темные глубины, четыре раза в год специальное судно биологической станции уходит из Кольского залива. Оно идет прямо на север, пересекает теплое Нордкапское течение, потом поворачивает на восток и с меридиана горла Белого моря возвращается обратно. Четыре раза в год оно чертит в Полярном море точно установленный треугольник. По пути оно останавливается через каждые тридцать географических минут, и специалист-гидролог производит серию наблюдений, которая называется океанографическим разрезом. Он измеряет глубину моря, температуру воды на разных расстояниях от поверхности, берет пробы воды для определения ее химического состава. Тяжелая драга соскребывает
Летом над Полярным морем не заходит солнце. Неделями стоит тихая погода, и тогда рейсы гидрологического судна нередко становятся для команды и ученых увлекательнейшими морскими прогулками. Совсем не то зимой. Как раз в месяцы рейсов — в декабре и марте— в северных морях свирепствуют отчаянные штормы. А когда судно зимой переходит семьдесят третий градус северной широты, оно попадает во тьму: севернее семьдесят третьего градуса в декабре нет даже зари, ночь продолжается круглые сутки.
В прошлом году в декабре судно станции достигло семьдесят девятой параллели. Оно прошло на север тысячу километров и находилось на широте Земли Франца Иосифа. Вся эта тысяча километров была наполнена тьмой и штормом. Темнота не позволяла определить точно положение судна, а шторм делал тщетными все попытки гидролога произвести полную серию наблюдений, и гидролог был в отчаянии. Судно шло на север, чтобы уйти из полосы шторма, но в ту неделю шторм захватил, должно быть, все Полярное море.
На семьдесят девятой параллели судно получило радио. Ледокол «Красин», находившийся всего на тридцать минут севернее, сообщал, что вокруг него деловитость десять баллов, Только тогда судно изменило свой курс. Но оно не повернуло обратно: оно дошло на восток, чтобы, невзирая на шторм, замкнуть тот треугольник, который оно обязано было пробороздить в море. И в продолжение всего этого похода так же точно, как и обычно, повторялись остановки через каждые полградуса.
В результате морских наблюдений появляются любопытнейшие диаграммы разрезов. Если понимать их простой язык, можно легко проследить на них интересную борьбу теплого и холодного течений, разыгрывающуюся у берегов Мурмана.
Теплое течение — Гольфштрем — приходит сюда мимо берегов Норвегии. Холоднее— идет с северо-востока, от Новой Земли, Они сталкиваются как раз против Кольского полуострова. Холодное течение напирает. Гольфштрем защищается. Под ударами студеной полярной воды мощное теплое течение раскалывается на четыре ветви. Они очень упорны. Борясь с холодным течением, теплые ветви проходят на восток еще на сотни километров и погибают, лишь немного не дойдя до Новой Земли. Они пользуются малейшей лазейкой, чтобы проскочить как можно дальше. 14 на диаграммах биостанции видно, к каким хитростям иногда прибегает теплое течение: то-и-дело его ветви меняют направление, ширину и быстроту, иногда широко растекаются по самой поверхности моря, а иной раз, собравшись плотной массой, смело бросаются в атаку. Они уходят в глубь, и часто вопреки законам физики ток теплой воды идет по самому дну. А с какой ловкостью теплое течение пользуется рельефом дна, всеми его выбоинами и ложбинами, чтобы по ним пробираться все дальше и дальше! И если Гольфштрем в конце концов все-таки не выдерживает натиска огромной массы ледяной воды, то погибает он во всяком случае с честью.
Наблюдения Александровской станции имеют очень большое практическое значение. От температуры воды, от ее солености, от быстроты течения зависит ход рыбы. А рыба — это главное, чем живет наш Север. Изучая законы моря, станция на смену обычаям и привычкам
* * *
Вечером мы ходили на Екатерининский остров. Мы миновали город — эти несколько десятков маленьких домов, прилипших к скалам, перешли по мосту перейму и по скользкой тропинке поднялись на скалистую костлявую спину острова. Тропинка кончилась наверху, у будок с метеорологическими приборами. Но мы прошли дальше, перевалили через кряж и, глубоко увязая в снегу, спустились к морю. Здесь было дико и полярно. На берегу кучами громоздились большие, полуприкрытые снегом камни. Глядя на их странные, самые неожиданные положения, казалось, что они только что шевелились под снегом, силясь сбросить с себя тяжелый белый покров, неуклюже карабкались друг на друга, некоторые из них наполовину освободились, а теперь, обессилев, все заснули.
У камней шумит море. Твердыми холодными волнами оно набегает на берег, и вода в нем черна какой-то особенно густой, внутренней чернотой. Уже темнеет, и туманное небо опускается над морем все ниже и ниже. В море резко вырисовываются белые шхеры, такие же костлявые, как каш остров. Они иногда кажутся большими пловучими ледяными горами.
В море резко вырисовываются белые шхеры, такие же костлявые, как и наш остров…
Сзади спускаются с кряжа наши глубокие следы. Кругом— никого. Только шумит море, шумит ветер, и на берегу спят под снегом тяжелые камни. Совсем нетрудно представить себе, что стоишь не на берегу Кольского залива, а на каком-нибудь далеком полярном острове, и если поднимешься на кряж, увидишь перед собой не яркие электрические огни биостанции, а все такое же черное упругое море, туманное небо и шхеры, похожие на айсберги…
IV
По тундре. — Телеграфные столбы. — Из трех вернулся один. — Мельница, работающая на дне моря.
В обратный путь из Александровска мы идем на лыжах. Мы выходим рано— часов в семь, и над тундрой еще полярная ночь. Резкая поземка дует нам прямо в лицо. Мы надеваем лыжи над морем, на склоне крутой скалы, и пока затягиваем ремни, ветер пытается опрокинуть нас под откос. Берем направление по компасу.
Пока мы затягиваем ремни, ветер пытается опрокинуть нас под откос…
В темноте перед нами неожиданно вырастают подъемы, а вскарабкавшись на них, мы стремительно скользим на лыжах под откос. В темноте маленькие ложбинки нам кажутся огромными провалами. На спусках мы налетаем на камни, падаем вперед, и спинные мешки грохаются нам на затылок. Но скоро начинает светать. На дне узкой ложбины мы находим недавние следы оленей и саней и идем по ним.