Всеобщая история религий мира
Шрифт:
Как-то нашелся мужчина, который подошел к окну, проковырял и стал подглядывать. И что же? Сейчас же длинное копье прорвало окно, проткнуло его шапку и втащило ее в комнату. В это время вся семья – и старухи, и молодухи, старшие и младшие сестры – стоит и трясется… Идут ли, стоят ли – словно летят гуси; не смеют позволить себе какого-нибудь раздвоения мыслей или лени в костях» [14] .
Что же касается складывавшейся религиозной системы, во многом обусловливавшей облик цивилизации, то она была подчеркнуто рационалистична и отличалась явным равнодушием к мистике и эмоциональному накалу, связанным с любым из известных восточных религиозных культов. Это хорошо видно на примере ритуалов, которые в Древнем Китае считались делом высшей государственной
14
Текст воспроизводится по изданию: Пу Сунлин. Рассказы о людях необычайных. – М., 1988.
Китайские ритуальные действия
Интересы административного регулирования, политического контроля и обеспечения эффективности управления сына Неба почти полностью исключали любые сакральные моменты. Это, естественно, не значило полного отсутствия душевных переживаний у участников торжественных церемоний. Однако личные эмоции в Поднебесной считались несущественными, их принято было скрывать и подавлять: на передний план выходило только глубокое почтение к важности и политической значимости обряда. Этот обряд сопровождал строгий церемониал, включавший разделение жертвенного мяса и вина между теми, кто имел на то право – в строгом соответствии со степенью родства, знатностью, должностью и т.п. Распределению придавали глубокий политический смысл. Из источников понятно, что если при раздаче жертвенной пищи кого-либо обходили, это могло стать поводом для конфликта. В случае, если кто-то не присутствовал на церемонии, ему обязательно посылали его долю.
Древняя городская стена
Самые важные ритуалы, например ритуал первовспашки, имели чисто деловой характер: люди мобилизовались для того, чтобы выполнить общее дело, причем свою долю вносили все, от астрологов и музыкантов до обрабатывавших поле крестьян, и все они получали затем свою долю на раздаче жертвенных даров.
Менее официальными, более красочными и эмоционально окрашенными, были ритуалы жертвоприношения в честь покойных предков, отправлявшиеся в знатных чжоуских домах. Нередко такие ритуалы превращались в пышные и разгульные пиршества, в которых участвовали многие потомки почитаемого предка (право отправлять ритуал имел лишь старший сын). Такие праздники с музыкой, танцами, пением, спортивными упражнениями и обильными возлияниями описаны в некоторых песнях «Книги песен» – «Шицзин».
Для жертвенной пищи и напитков изготовлялась специальная посуда. Выделанная из бронзы и украшенная великолепным рельефным орнаментом, изумительными по изяществу исполнения скульптурными изображениями животных, птиц, драконов и т. п., эта посуда являет собой одно из высших достижений древнекитайского искусства. Древнекитайскими сосудами, кубками, оружием из бронзы гордятся современные музеи. А ценители старины справедливо считают бронзовые изделия эпохи Чжоу украшением любой частной коллекции. Однако эти ритуальные изделия, бережно хранившиеся и передававшиеся по наследству из поколения в поколение, имели и еще одно важное предназначение.
Многие из дошедших до наших дней сосудов снабжены надписями, что превращает их в важный и ценный письменный источник. Надписи различны по характеру, но большая часть их является документами, связанными с инвеститурой, т. е. утверждением наследника умершего владетельного аристократа или сановника в его правах на владение, титул и т. п. Торжественные обряды такого рода описаны в древнекитайских текстах. Во время этих обрядов и вручались сосуды-документы. Другими словами, ритуал сопровождал и освящал право наследника вступить во владение достоянием умершего.
Статуя императоров Янди и Хуанди (Манлин, Китай)
Древнекитайский
Бронзовые изделия были насыщены различными ритуальными символами. Имевшиеся в орнаменте узоры и геометрические знаки всегда несли смысловую нагрузку, изображая ветер, дождь, гром и молнию, животных, растения. Символом Земли считался квадрат, символом Неба – круг, причем сочетание этих символов всегда воспринималось в плане взаимодействия женского и мужского начал:
«Хаос был подобен куриному яйцу. Половинки яйца разделились на Инь и Ян, мужскую и женскую субстанцию всех вещей. Более легкие частицы собрались вверху, образовав небеса, а более тяжелые опустились вниз и стали землей и морем. Из этого яйца также вышел великан Пань-гу.
Пань-гу рос в течение восемнадцати тысяч лет, увеличиваясь каждый день на десять футов, и наконец его рост стал равен расстоянию между землей и небом. Тогда Пань-гу умер.
Когда он умер, тело его разложилось. Из желудка образовались срединные горы; глаза превратились в солнце и луну; его слезы стали реками, дыхание – ветром, а кости – металлами и камнями. Из семени Пань-гу возникли жемчужины, а из костного мозга – нефрит» [15] .
15
Бирлайн Дж. Ф. Параллельная мифология/Пер. с англ. А. Блейз. – М.: Крон-Пресс, 1997. – С. 63.
В легендах о создании Пань-гу – первого человека – и прародительнице Нюйве явно прослеживается дуализм китайской космогонии, определивший во многом дальнейшее развитие религиозно-философской мысли, что привело к созданию известных и сегодня течений, определивших религиозный облик Китая.
Легенда о Пань-гу
«Было время, когда земля и небо еще не отделились друг от друга и, слитые вместе, составляли нечто, отдаленно напоминающее по виду куриное яйцо. Здесь и зародился, как цыпленок в желтке, первый человек Пань-гу. Прошло восемнадцать тысяч лет, прежде чем он пробудился. Вокруг был непроницаемый липкий мрак, и сердце человека онемело от страха. Но вот его руки нащупали какой-то предмет. Это был невесть откуда взявшийся топор. Пань-гу размахнулся что было сил и ударил перед собой.
Раздался оглушительный грохот, словно бы от того, что надвое раскололась гора. Неподвижный мир, в котором находился Пань-гу, пришел в движение. Все легкое и чистое всплыло вверх, а тяжелое и грязное опустилось на дно. Так возникли небо и земля.
«Долго ли они останутся разделенными? Сможет ли держаться небо без опоры?» – эти тревожные мысли вспыхнули в мозгу первого человека, и он тотчас же уперся головою в небо, а ногами в землю.
Так он стоял, не шелохнувшись. С каждым днем небо поднималось выше на один чжан, и Пань-гу тоже вытягивался на один чжан. 18 тысяч лет находился первый человек между небом и землей, пока расстояние между ними не установилось.
После этого небо перестало подниматься, и Пань-гу понял, что мир завершен. Он радостно вздохнул. Со вздохом родились ветер и дождь. Он открыл глаза – и начался день. Ему бы жить и жить, радуясь прочности и красоте новорожденного мира. Но жизнь его была в росте. Прекратив расти, он должен был умереть.
Бронзовая скульптура стоящего человека
Тело Пань-гу стало светом и жизнью. Левый глаз засиял солнцем, правый – заблестел луной. Четыре конечности и пять внутренних частей тела стали четырьмя сторонами света и пятью священными горами, кровь – реками и ручьями, жилы и вены – дорогами, покрывшими землю, плоть – почвой, а волосы на голове и усы – растительностью на ней, зубы и кости – золотом и каменьями, костный мозг – жемчугом и нефритом, предсмертный пот, выступивший на теле, – дождем и росой».