Всесокрушающая сила юности!
Шрифт:
Наруто сидел перед Таюей так же, как и она — ноги в позе лотоса, костяшки разжатых кулаков прижаты друг к другу. Он глядел золотыми глазами в её карие. Кожа девушки начала темнеть, волосы из алых становились тёмно-розовыми, а радужная оболочка наполнилась золотом.
— Молодец, сестрёнка! — обрадовался Наруто. — Запомни это ощущение! Почувствуй мир вокруг!
Волосы Таюи зашевелились и сквозь них стали пробиваться рога. Наруто подхватил лежащую рядом дубинку и огрел сестру по голове.
— Сраный урод! — в тоне Таюи проскользнула обида и Наруто почувствовал за собой вину.
—
— Я не твоя...
— Ты моя сестра! Давай, начинаем. Помни — неподвижность! Когда освоишь, начнёшь учиться ощущать энергию природы без печати.
И по шее Таюи вновь поползли изломанные линии.
*
Ночь в Конохагакуре плотно вступила в свои права. Селение спало, не было в нём ни света, ни движения. Лишь по крышам проносились редкие безмолвные тени Анбу и время от времени улицы обходили ночные патрули. Лишь в одном здании клана Узумаки горело одинокое окно.
— Наруто-кун, ты уверен? — ласково спросила Мито-тян, коснувшись рукой его лица.
— Понимаешь, сестрёнка, я чувствую, как время убегает сквозь пальцы, — повторял Наруто свои аргументы. Пусть всё это она знала, но Наруто хотел убедить, прежде всего, себя. — Я стал сеннином, об этом знают считанные люди. Но это ненадолго. Скоро об этом проведает Орочимару, скоро об этом узнают Акацуки. Но я не беспокоюсь о них. Может что-то предпринять придурок в маске, Обито. Если он и Акацуки заодно, тогда это случится гораздо быстрее, чем мне хотелось бы. Тот странный чёрно-белый чувак, которого я видел в Долине Завершения, отлично умеет прятаться и шпионить. Его дзюцу, в отличие от Подземной Рыбьей Проекции, позволяет растворяться в земле. Я держал активным Глаз Кагуры, и пусть я тогда был очень плох с этим дзюцу, но охватывал честный десяток метров. Я перестал его чувствовать под землёй почти сразу. И если он бывает в Конохе, то Обито и тот Узумаки с Риннеганом узнают это тотчас. И они за мной придут.
— Значит, сегодня?
— Да, сегодня. Я хотел дождаться Эро-сенсея, но мне неспокойно. Ты поможешь мне, сестрёнка?
— Конечно, Наруто-кун. Ты же мой дорогой младший братик. И пусть ты крут даже для Узумаки, но судьба мира — тяжкая ноша.
— Я люблю тебя, Мито-тян, — сказал Наруто и обнял её.
— Я тоже тебя люблю, малыш, — молодая девушка с мудрыми бездонными чёрными глазами обняла его в ответ и поцеловала во взъерошенную макушку.
— Ну что, надерём этому мудаку Учихе жопу? — оскалил зубы Наруто.
— Уж будь уверен! Ведь Узумаки круче, чем Учихи! — в ответной улыбке было слишком много зубов и Наруто даже на секунду пожалел красноглазого засранца. Впрочем, чувство быстро прошло.
— Когда я скажу, возьми меня за руку! — напомнил Наруто, беззвучно и бездымно создав двух небольших клонов-кошек. Те вскочили ему на плечи, сложили задние лапы в позу лотоса, а передние лапки забавно подогнули. Сам Наруто опустился на пол в той же позе. Все трое синхронно закрыли глаза, а когда через минуту открыли, глаза с горизонтальными зрачками
— Ты знаешь, Наруто-кун, эти пятна цвета шафрана вокруг глаз тебе очень идут, — засмеялась Мито-тян. — И ты прав, оранжевый — очень круто!
— Сейчас! — потребовал Наруто, улыбнувшись сестрёнке. Та взяла его за руку и замерла в ожидании.
Наруто создал ещё двух клонов, которые положили руки ему на плечи и начали передавать чакру Молнии и Ветра. И когда Наруто почувствовал, что время замедлило свой бег, он потянулся к пространству печати, к горячей и согревающей чакре своего партнёра.
— Курама, готовься, мы идём надирать жопу одному придурку! Пап, погнали!
— Давно пора!
— Сынок, я пошёл!
И в этот момент Мито Узумаки, Наруто, две кошки на его плечах и два клона исчезли в беззвучном мерцании легендарного пространственно-временного дзюцу.
*
Чувствовать себя сторонним наблюдателем в собственном теле было необычно. Над головой Наруто возвышалась оранжевая громада Курамы. Отец не пропал из печати, он стоял и размеренно дышал, но Наруто почувствовал, как время снаружи сдвинулось и начало свой медленный бег.
Наруто не видел глазами, он не слышал ушами, не чувствовал запахов и имел тактильных ощущений. Он просто знал, что происходит снаружи, знал, что видит отец, знал, что его касаются клоны, текущая в теле чакра передавала знание и понимание происходящего. Наруто понял, почему Кураме так нравится выходить наружу, пусть даже в виде теневого клона — ведь наиболее близким к происходящему сейчас ощущением была техника передачи чакры.
— Папа, у нас мало времени. Помни, одно из главных правил Узумаки — по возможности противника нужно лишить преимущества. И даже если его дзюцу не зависит от Шарингана, сражаться слепой придурок уж точно будет хуже.
— Принято! — коротко сказал стоящий перед ним отец спокойным голосом.
Наруто подумал, что разговаривать с затылком отца очень странно, да и стоять, ничего не делая, он не мог. Джинчурики решил, что кто-кто, а Четвёртый Хокаге сам разберётся, что ему делать, а значит, нужно попытаться заняться чем-то полезным.
— Курама, как думаешь, смогу ли я изнутри печати собирать энергию природы?
— Надо попробовать, правда если выйдет, это будет весьма неожиданно.
Наруто и демонический лис сели в позу лотоса и сложили перед собой руки. Почувствовав окружающую его тело силу, пронизывающую мироздание, Наруто на миг прервал неподвижность, чтобы широко улыбнуться.
*
Клон Наруто с собратом почувствовали, как мир на долю мгновения погас и пропал, а затем снова возник, явив зрению просторную пещеру. Кое-где вместо естественного камня были сложены грубые кирпичные стены. Огромные корни исполинского дерева змеились по своду и по стенам, а ствол рос вдалеке, пряча крону в вертикальной шахте.
Узумаки следил за обстановкой, краем глаза наблюдая, как фигура босса, одержимого духом собственного отца, мигнула и размыто перенеслась на метр вперёд, к неказистому деревянному ложу, застеленному грязными смятыми простынями.