Всесокрушающая сила юности!
Шрифт:
*
В безвременье печати было всё так же темно, уютно и очень-очень мокро. Наруто лежал в тепловатой воде и наслаждался редкими минутами покоя. Толстобровик-сенсей был очень благодарным человеком. Он был очень энергичным человеком. Он считал, что тяжёлый труд даёт возможность превзойти любого гения. И в знак благодарности за исцеление «Вечно Юного Ли-куна», он собрался со всем своим пылом и страстью, сделать из Наруто великого шиноби. Настолько великого, чтобы у Толстобровика всегда был ориентир, было направление куда стремиться. Энергичный.
Наруто знал, что Толстобровик — монстр. Он был чудовищно сильным и целеустремлённым. И теперь Наруто следовало превзойти эту целеустремлённость. Стать чем-то большим, чем монстр.
Когда, измождённый непосильными нагрузками, Наруто решил схитрить и потянулся к чакре своего узника («У меня закончились имена, но я что-нибудь придумаю!»), быстрое исцеление синяков и порезов тут же привлекло внимание сенсея. И понимание, что «Пылающий Огнём Юности Наруто-кун» может очень быстро восстанавливаться, прибавило ему энергичности. Усугубляло дело то, что Панде-тян идея «сделать Юного Наруто-куна величайшим шиноби Конохи» почему-то пришлась весьма по душе. И любые его колебания и проволочки сопровождались очень-очень острыми кунаями. И вот, в один момент он понял, что ему нужно перевести дух, иначе в нём что-то надломится. Потянувшись к красной чакре, которая несла такую уютную злобу и ненависть, вместо пугающего энтузиазма, Наруто попал в печать. Добравшись к вратам с надписью «Печать» на бумажке, он тяжело плюхнулся в воду и наслаждался покоем и возможностью чуть-чуть отдохнуть. Наруто знал, что это самообман, знал что во внешнем жестоком, пылающем неукротимым огнём весны, мире, не прошло и доли секунды. Но ему было всё равно.
— Я ведь просто хотел быть Хокаге! Даже до того как стать учёным! Почему же всё так сложно? Как могут быть люди настолько напористыми?
— Это ещё что! Когда-то я сражался с двумя придурками в Стране Молний. Они были очень назойливыми мошками! Я их проглотил, а они вместо того чтобы просто сдохнуть, начали есть меня изнутри!
— Я хочу быть крутым шиноби, хочу стать самым сильным. Я думал, что готов к любым испытаниям, но это!
— А этот Учиха со своими проклятыми глазами! Всё никак не мог успокоиться! Мне ведь от вас ничего не нужно! Я просто шёл туда где было больше всего ненависти и немножко наводил порядок!
— Я люблю только Сакуру-тян! Девушки все очень красивые, но они — мои ассистентки! Они помогают мне, а я — им! Но я люблю рамен и не готов от него отказаться!
— ... и придурок Гьюки. «Пусть у тебя на один хвост больше, зато смотри какие у меня рога!».
— Я не мог ей не отдать Кубикирибочо! Ведь она так любит оружие! Она так крута с ним! Что, если Сакура-тян узнает о том поцелуе?
— Чомей говорит, что отец любил её больше всех! «Семь — счастливое число, к тому же я умею летать!».
— И что нашло на Карин-тян! Её поцелуй очень приятен, но она моя сестра! Пусть и не родная! Как можно целоваться с сестрой?! И Сакура-тян меня точно убьёт!
— Даже Шукаку! Один жалкий хвост — и то издевается! «Своему джинчурики сказал, что я — его мамочка! А он, дурачина, поверил!». Представляешь, хвастаться тем, что ты полный придурок!
— ...но и обидеть
— «Мы даём своим джинчурики кеккей генкай, а что они получают от тебя? Головную боль?»
— ...это гендзюцу! Хината-тян говорит, что не видит чакры! Красотка-сенсей говорит, что гендзюцу может обманывать все пять чувств, поэтому от реальности не отличить!
— ... и смеются! «Главное — не количество хвостов, а умение ими пользоваться!
— Она говорит, что подобные иллюзии видела только у шиноби клана Курама!
— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ? — подвал огласил оглушительный рёв.
— Я сказал «Курама»!
— Как ты узнал?
— Что узнал?
— Моё имя!
— Я же говорю, мне сказала Красотка-сен... ТВОЁ ИМЯ — КУРАМА!
— Убирайся! Я не хочу с тобой разговаривать.
— Но ведь Громорык гораздо круче!
— УХОДИ!
— Представь: Курама Громорык — сотрясатель континентов!
— ВОН!
— Или Курама Громорык — Оранжевый Лис Погибели. Его рёв валит деревья! Его хвосты стирают города с лица земли!
— ИДИ!
— Ладно-ладно пойду. Не скучай!
— Пока!
— О, слушай, а может, тебе принести что-нибудь? Ну, не знаю, может рамен? У меня отлично стал получаться рамен!
— Уходи, мне нужно подумать. Как-нибудь потом, может быть.
====== Часть 21 ======
Наруто никак не мог понять, что происходит. Ещё вчера такая милая, такая любезная Сакура-тян, сегодня была злой, насупленной и молчаливой. Когда после их чудесного свидания она не появилась на тренировку со Скрытым Извращенцем, Наруто удивился, но не придал особого значения — мало ли какие могли возникнуть дела у куноичи. Но сегодня явно было что-то не так. Пока не появился учитель, Наруто решил выяснить этот вопрос.
— Сакура-тян, что-то случилось?
— ЗАТНИСЬ!
— У тебя всё в порядке?
— Уйди, подонок!
— С тобой что-то не так!
— ЭТО СО МНОЙ ЧТО-ТО НЕ ТАК? Эта дрянь, эта сучка... И ты! ТЫ! — девушка метнулась к Наруто и молниеносным движением впечатала кулак тому в челюсть.
Но почему-то её удар не нашёл препятствия, и она, потеряв равновесие, пошатнулась. От падения её уберегла подхватившая за талию рука.
— УБЕРИ РУКИ! ИДИОТ!
Сакура повторила атаку, и снова безуспешно. Она вновь атаковала, и снова её удары пришлись в пустоту. Сакура была куноичи года и считала, что её подготовка в тайдзюцу великолепна. Но последний в классе, неудачник, мало того, что легко уходил от серии ударов, так ещё и делал это не меняя обеспокоенного выражения лица.
Наконец она не выдержала и мигом достав из подсумка кунаи, атаковала Наруто всерьёз. И снова атака не принесла результатов. Сверхъестественно вёрткий Узумаки, удивлённо глядя на неё, не давал ни одной атаке закончиться результативно. В отчаянии, Сакура метнула оба куная в товарища по команде. Руки Узумаки размылись в движении и вот он уже стоит, удивлённо глядя на смертоносные снаряды в своих ладонях. Последовавшая за кунаями чреда сюрикенов была отбита с небрежной лёгкостью и вонзилась в ближайшее дерево. Вскоре за ними последовали два куная.