Всевышнее вторжение
Шрифт:
Взглянув на девочку, Херб Ашер увидел бледное прекрасное лицо с огромными глазами, в которых плясали искры. Какой симпатичный ребёнок, подумал он и снова повернулся к Манни. Затем он ощутил какой-то толчок и взглянул на девочку снова.
Её лицо прямо сияло лукавством, особенно глаза. Да, подумал он, в её глазах есть нечто такое, некое знание.
– Они не разлей вода уже четыре года, – сказал Элиас. – Она подарила ему информационную дощечку, это нечто вроде высокотехничного компьютерного терминала. Дощечка его спрашивает – ставит вопросы и даёт подсказки. Верно, Манни?
– Здравствуй, Херб Ашер, – сказал Эммануил. Он выглядел
– Здравствуй, – сказал Эммануилу Херб Ашер. – Ну до чего же ты похож на свою маму.
– В этом тигле мы выросли, – загадочно откликнулся Эммануил. Пояснять свои слова он не стал.
– А-а-а… – начал Херб и смолк; он не знал, что сказать. – Ну как тут, всё в порядке?
– Да, – кивнул мальчик.
– На тебе лежит тяжкое бремя, – сказал Херб.
– Эта дощечка выкидывает фокусы, – сказал Эммануил.
На несколько секунд повисла тишина.
– В чём дело? – повернулся Херб к Элиасу.
– Ты чем-то недоволен? – спросил у мальчика Элиас.
– Когда моя мать умирала, – сказал Эммануил, глядя в упор на Ашера, – ты слушал пение фантома. Она ведь не существует, она голограмма. Твоя Линда Фокс – это фантазм, призрак.
– Но это было очень давно. – отвёл глаза Ашер.
– Этот фантазм всё ещё с нами, в этом мире, – сказал Эммануил.
– Это не моя проблема, – пожал плечами Ашер.
– Зато моя, – сказал Эммануил, – и я намерен с нею разобраться. Не сейчас, но в нужное время. Ты уснул, Херб Ашер, из-за того, что некий голос сказал тебе уснуть. Этот, где мы находимся, мир, вся эта планета, все живущие на ней люди, всё здесь спит. Я наблюдал за этим миром десять лет кряду и не могу сказать о нём ничего хорошего. Он делает то же самое, что делал ты, он то же самое, чем был ты. Может быть, ты ещё спишь. Ты спишь, Херб Ашер? Лёжа в криостате, ты видел сны про мою мать. Я подсматривал твои сны. Из них я узнал про неё многое. Я – в такой же степени она, как и я сам. Как я ей и обещал, она продолжает жить во мне и через меня; я сделал её бессмертной – твоя жена пребывает здесь, а не там, в захламлённом куполе. Ты можешь это осознать? Взгляни на меня, и ты увидишь Райбис, коей ты пренебрегал.
– Я… – начал Херб Ашер.
– Тебе нечего сказать мне, – оборвал его Эммануил. – Я читаю в сердце твоём, не в твоих словах. Я знал тебя тогда и знаю тебя сейчас. Херберт, Херберт, воззвал я к тебе. Я вернул тебя к жизни ради тебя и ради неё; раз это было во благо ей, это было во благо и мне. Помогая ей, ты помогал и мне. А когда ты пренебрегал ею, ты пренебрегал и мной. Так речёт твой Бог.
Чтобы успокоить Херба Ашера, Элиас обнял его за плечи.
– Херб Ашер, – продолжил мальчик, – я всегда говорю тебе правду. В Боге нет лжи и обмана. Я хочу, чтобы ты жил. Я уже вернул тебя к жизни однажды, когда ты лежал в психологической смерти. Бог не желает смерти ни одной живой твари, для Бога нет радости в небытии. Знаешь ли ты, Херб Ашер, что такое Бог? Бог есть Тот, иже причиняет бытие. Говоря иначе, если ты займёшься поисками сущности, подлежащей всему, ты неизбежно найдёшь Бога. Ты можешь прийти к Богу от феноменального мира или ты можешь прийти к феноменальному миру от Творца. Одно предопределяет другое. Творец не был бы Творцом, не будь вселенной, а вселенная прекратит существование, если Творец не будет её поддерживать. Творец не предшествует вселенной во времени, он вообще вне времени. Бог творит вселенную
Поразительно, думал Херб Ашер. И это говорит десятилетний мальчик. Это говорит её сын.
– Эммануил, – сказала девочка Зина, – ты зануда.
– Поиграем, значит? Это будет лучше? – улыбнулся мальчик. – Грядут события, которые я должен определить. Я должен раздуть огонь опаляющий, огонь сжигающий. В Писании сказано:
«Ибо Он – как огонь расплавляющий и как щёлок очищающий».
В Писании сказано также:
«И кто выдержит день пришествия Его, и кто устоит, когда Он явится?»
– И я говорю, однако, что будет больше, чем это. Я говорю:
«Ибо вот, придет день, пылающий как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома и попалит их грядущий день, говорит Господь Саваоф, так что не оставит у них ни корня, ни ветвей».
– Ну и что ты скажешь на это, Херб Ашер? – Эммануил смотрел на него в упор, ожидая ответа.
Зина сказала:
– «А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдёт Солнце правды и исцеление в лучах Его».
– Это верно, – сказал Эммануил.
И тут негромким голосом заговорил Элиас:
– «И вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные».
– Да, – кивнул Эммануил.
– Я боюсь, – сказал Херб Ашер, глядя мальчику в глаза. – Я действительно боюсь.
Он был рад обнимавшей его руке, утешительной руке Элиаса.
– Он не будет делать всех этих жутких вещей, – заметила, скромно потупившись, Зина. – Это только чтобы людей попугать.
– Зина! – сказал Элиас.
– Это правда, правда, – рассмеялась она. – Спроси у него самого.
– «Не искушайте Господа, Бога вашего», – сказал Эммануил.
– А я не боюсь, – спокойно заметила Зина.
– «Ты поразишь их жезлом железным; Сокрушишь их, как сосуды скудельные».
– Нет, – качнула головой Зина и повернулась к Хербу Ашеру: – Не бойся, это у него такая манера выражаться. А если ты испугался, пошли со мной, и я с тобой побеседую.
– Это верно, – сказал Эммануил. – Если тебя схватят и бросят в темницу, она пойдёт туда вместе с тобой. Она никогда тебя не покинет. – И тут на его лице появилось несчастное выражение, он снова стал десятилетним мальчиком. – Вот только…
– В чём дело? – спросил Элиас.
– Сейчас я этого не скажу, – с очевидным трудом выговорил Эммануил; безмерно поражённый, Херб Ашер увидел в глазах мальчика слёзы. – А может, я и никогда этого не скажу. Она знает, о чём я.
– Да, – улыбнулась Зина.
Хербу Ашеру показалось, что в её улыбке светится озорство, и это привело его в недоумение. Он не понимал того невидимого, что происходило между сыном Райбис и этой девочкой. Это его беспокоило и усугубляло его страх, его чувство неловкости.