Всей силой любви
Шрифт:
К одиннадцати часам Кэрол уже едва стояла на ногах. Ленард закончил кормить лошадей и теперь давал Патрику и Томасу указания, куда вывести их гулять. Все трое выглядели такими же полными сил и энергии, как и шесть часов назад, когда только начали работу.
– Тебе лучше пойти домой, – сказал ей Ленард, когда рабочие отправились выполнять его задание. – Здесь жарко, а ты не привыкла…
– К чему это я не привыкла? – возмущенно спросила Кэрол, вскинув голову.
– Не привыкла работать на такой жаре, – спокойно пояснил он и посмотрел на часы. –
Поехать с ним? Кэрол пристально посмотрела на Ленарда, пытаясь понять, что может означать подобное предложение.
– Не могу, – холодно сказала она. – Я обещала позвонить Эдгару.
Это была ложь, в которой Ленард никоим образом не мог ее уличить, однако он посмотрел на нее таким взглядом, словно догадался, что она лжет.
– Кроме того, – торопливо добавила Кэрол, – кто-то ведь должен остаться здесь, чтобы лошадей вовремя покормили.
– Я вернусь к этому времени.
Девушка отвернулась, делая вид, что поглощена раскладыванием скребков на места – работой, которую сама себе поручила.
– Иди, обедай, – сказала она. – Я еще не проголодалась.
Это тоже было ложью, потому что желудок уже давно громким урчанием напоминал ей, что она не завтракала. Но снова оказаться наедине с Ленардом было выше ее сил.
Уголком глаза Кэрол видела, как он поджал губы, видимо, собираясь возразить, но затем, к ее облегчению, резко повернулся и пошел прочь.
Полчаса спустя она была вынуждена признать, что Ленард был прав, советуя ей уйти. Результатом тяжелой физической работы, да еще и на голодный желудок, стала не только пульсирующая головная боль, но и пугающая слабость. Кэрол ужасно хотелось пойти полежать в прохладной полутьме спальни, но она решила не возвращаться в дом до отъезда Ленарда.
Аукцион начинается в два, значит, скорее всего, он не уедет раньше часа дня. А сейчас уже почти полдень, и солнце припекает жарче с каждой минутой.
Кэрол посмотрела туда, где двое рабочих осматривали копыта лошадей, прежде чем вывести их за ворота. Приглушенный ропот их голосов отдавался у нее в ушах раздражающим шумом. Больше всего на свете ей хотелось прилечь. И еще попить воды. Холодной, ледяной воды. Чем больше она думала об этом, тем сильнее становилась жажда.
Надо прекратить работу и пройти небольшое расстояние от конюшни до дома. Это все, что нужно сделать.
Но тогда Ленард увидит ее, а этого Кэрол не хотела. Значит, придется ждать, пока он не уедет.
Сможет ли она выдержать еще хоть какое-то время? Минуты тянулись бесконечно медленно, пока, наконец, словно в ответ на ее безмолвную мольбу, раздался звук открывающейся двери. Кэрол обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ленард садится в ярко-красную спортивную машину ее матери.
Он уехал. Можно вернуться в дом.
Несколько секунд девушка стояла на месте и, затаив дыхание, смотрела на дорогу, словно опасаясь, как бы Ленард не повернул назад.
Она
Медленно и осторожно, словно ее тело было сделано из хрупкого стекла, Кэрол направилась к дому. Войдя в кухню, она первым делом открыла холодный кран и, тяжело облокотившись на раковину, подождала, пока вода станет ледяной. От головной боли у нее темнело в глазах. Едва удерживая стакан дрожащей рукой, девушка жадно, большими глотками выпила воду и налила себе еще. Надо прилечь хотя бы на полчаса. Но сначала принять что-нибудь от мигрени.
В аптечке у матери нашлись таблетки, и Кэрол проглотила две штуки, потом на всякий случай еще две. Кое-как стянув с себя одежду, она упала на прохладное покрывало.
Какое блаженство – лежать и не двигаться. Не чувствовать этого специфического запаха конюшни…
Кэрол смутно осознавала, что надо бы съесть что-нибудь, но сама мысль о еде вызывала у нее тошноту. Самое лучшее сейчас – это немного поспать. Тогда она сразу почувствует себя лучше. В конце концов, она не привыкла вставать в половине пятого утра. В Мемфисе в этом не было никакой необходимости.
Девушка беспокойно повернулась на двуспальной кровати. В ее городской квартире стояла узкая тахта, и широкая постель родителей почему-то усиливала ноющую боль одиночества, которая постоянно мучила Кэрол в последние дни.
Погружаясь в сон, она подумала, как хорошо было бы разделить это ложе с мужчиной – сильным и нежным, с мускулистыми загорелыми руками и теплым взглядом янтарных глаз…
Нет, не с Ленардом! – поправила она себя, но было уже поздно – воображение завершило выдуманный образ, и сонно улыбнувшись, Кэрол мысленно увидела перед собой улыбку Ленарда. Ленарда, а не Эдгара.
Она пробудилась от сна внезапно. Плечи и шея затекли от неудобной позы, тупая боль сжимала виски, мышцы, не привыкшие к большим физическим нагрузкам, ныли.
Осторожно повернувшись, Кэрол посмотрела на часы. Почти пять. В доме было тихо. Видимо, Ленард еще не вернулся. Морщась от боли, девушка заставила себя встать с постели. Она понятия не имела, сколько времени продлится аукцион, и не догадалась спросить у Ленарда, когда он вернется.
Как хорошо, что я одна в доме, подумала Кэрол. Было бы еще лучше, если бы он вообще не возвращался.
Она решила принять ванну вместо душа, надеясь, что теплая вода, в которую добавлена горсть специальной ароматической соли, поможет избавиться от ломоты во всем теле.
После ванны усталость не прошла, зато появился голод. Лошадей тоже надо накормить, а заодно и прочую живность, напомнила себе Кэрол, надевая чистую майку и джинсы. Поскольку Ленард не соизволил сообщить, когда вернется, видимо, придется взять эту задачу на себя.
Закончив кормить собак, она выпустила их во двор, и, пройдя к конюшне, увидела, что в ворота на полном скаку влетели пегая лошадь и вороной конь. За ними трусил жеребенок. Нахмурившись, Кэрол задумалась.