Всходы ветра (Башня ярости - 2, Хроники Арции - 5)
Шрифт:
Арман Перше безумными глазами вперился в собеседницу. Это, конечно, бред, но как сильно! Заговорившая роза! Красная Роза, Роза Совести... Да, конечно! С принцем будет говорить Роза и только Роза! Именно этого и не хватает его новой трагедии. Призраки, ведьмы, черепа уже были и не раз и всем приелись, но цветок - алый, как невинно пролитая кровь, - заставит зрителей рыдать!
– С принцем будет говорить роза, - вслух произнес Арман Перше.
– Не будет, - осадил расходившегося поэта цветок и завывающим голосом добавил: - И никто не будет. И принца тебе никакого не будет. И пиес! А ну, повторяй за мной!
Бей
Чтобы я быть перестал шкурою продажной!
Бей меня крапивой по голому заду,
Потому что заслужил, потому что надо!
– Что?– дрогнувшим голосом спросил Арман и, выронив ложку, схватился за перо, собираясь записать пришедшие на ум строки о розе, но рука самочинно вывела: "Бей меня крапивой по голому заду, потому что заслужил, потому что надо!"
– Это - твое проклятие!– наставительно сказала роза.– Пока ты не искупишь свою вину перед Тагэре, ты не напишешь ни строчки!
– Это несправедливо!
– Надо же, - хмыкнул цветок, - о справедливости заговорил. Нетушки. Око за око, а за брехню - крапивой!
– Я умру, если не смогу писать.
– А мне-то что? Плакать не стану.
– Роза не может быть столь жестока!
– Еще как могу!– заверила та.– Кровь Тагэре и кровь детей Филиппа взывают к отмщению.
– Да, да... Невинная кровь, превратившая белые лепестки в алые. Позволь мне написать об этом сонет.
– Мало, - возмутилась роза, - как врать, так пиесами, а как правду говорить, так сонетом отделаться хочешь? Нет уж. За "Кровавого горбуна" с тебя... бум-бум-бум... Две пиесы! Про Тартю со всеми его потрохами и убийствами и про его родичей, гады те еще были. О! Про первого Лумэна накалякай, как он трон захапал, короля убил и с любовницей при живой жене жил! Ну и сонетов с десяток. Не, лучше двенадцать. Вот как напишешь, проклятие с тебя и снимется.
– Как же я напишу про Тартю, если я проклят?
– На правду проклятие не распространяется.
– Это будет трагедия в четырех, нет, в пяти актах!– глаза поэта сверкнули, и он лихорадочно набросал с десяток строк.– Я ее назову "Кровавый бастард"... И там обязательно будет говорящая роза.
– Будет, будет, - качнулась роза.
Послышались шаги, и на пороге возник Бриан. Младший из братьев Перше был явно не в духе. Прямиком подойдя к столу, он взял в руки верхний лист бумаги, и лицо его побагровело.
– Так этой песенкой мы обязаны тебе?! И как я не сообразил... Ты понимаешь, что натворил? Если Ее Иносенсия узнает, нам конец! А это что?! Ты собрался писать пьесу про Александра Тагэре? После того, как нам наконец повезло? Неблагодарный дурак! Да где б ты был без Тартю?!
– Тартю - убийца, - пробормотал поэт.
– Тартю нас кормит!– хозяин труппы был вне себя.– Если ты не в состоянии написать ничего путного, пей свое вино и марай свои вирши и пиески, а я буду их доводить до ума, но чтоб такого больше не было!– Бриан выхватил огненный камень и поджег злосчастный лист.– Ты сейчас напишешь оду королю, все равно какому, имя я вставлю.
– Нет!– прошептал Арман.– Мы прокляты, брат, прокляты красной розой за ложь и клевету. Я позволил тебе использовать мой дар во зло, и пока не искуплю...
– Ах, розой?!– Бриан схватил и не подумавший сопротивляться цветок и
– Выдумках?! Поэзия не терпит подлости!
Это послужило последней каплей. Бриан топал ногами, брызгал слюной, махал перед носом у брата пальцем, его лицо покраснело, словно обданное кипятком. Арман, наоборот, побледнел. Он больше не спорил, только молчал, с тоской глядя на недоступную бумагу. Внезапно младший брат осекся на полуслове и уставился на свои руки. Они на глазах покрывались красными пятнами.
– Ты поднял руку на розу, - выдавил из себя старший, - и она отомстила.
– Никчемный дурак! Это от ягод...
– Нет, Бриан. Это от лжи, - поэт с силой оттолкнул от себя поднос с остывшим завтраком. Тот свалился на пол, но Арман этого даже и не заметил, - я все равно напишу свою трагедию, и она станет лучшей моей вещью, потому что в ней все будет настоящим! Это будет жизнь, Бриан, наша жизнь, а не выдуманные хаонгские тираны...
– Я тебе запрещаю, - взвился брат, остервенело расчесывая руку, и сам себя перебил: - А, впрочем, пиши, но НИКОМУ не показывай, слышишь?! А то тебе башку свернут да и мне заодно... Нам пиесу и оду к рождению наследника заказали, вот и займемся. Я - твоим старьем, а ты своими розами, пусть будут. Я, конечно, не верю, что Тагэре вернется, но мало ли...
– Ты не понимаешь, - в голосе старшего неожиданно зазвучала сталь, - я ДОЛЖЕН сказать правду.
– Да кому она нужна, твоя правда?!– руки Бриана Перше чесались все сильнее, что отнюдь не улучшало настроение.– Твое дело сидеть тихо и писать, а куда девать твои опусы, решать мне...
2896 год от В.И.
29-й день месяца Лебедя
ОРГОНДА. КРАКОЛЛЬЕ
Ультиматум был коротким. Командующий первой ифранской армией граф Габан писал командору Краколлье, что ему известно о том, что герцог Мальвани покинул лагерь. Ифранец сообщал, что получил подкрепление в лице десяти тысяч дарнийцев и предлагал сдать Краколлье, полагая дальнейшее сопротивление бессмысленным. Габан был прав, командор Паже это прекрасно понимал. Что ж, свое дело они сделали, и сделали неплохо. Ифранцам и в голову не пришло, что лагерь защищают ополченцы и горстка арцийских рыцарей, а оргондская армия ушла вслед за Аршо-Жуаем. Надо полагать, сигнор маршал был крайне раздосадован, обнаружив Мальвани у Кер-Женевьев. Теперь Краколлье никому не нужен, судьба Летней кампании решается в другом месте. Сезар, прощаясь, просил остающихся сохранять благоразумие, и Паже его сохранит! Зря гибнуть и впрямь глупо, а кое-как обученным ополченцам против дарнийцев не продержаться и дня.
Пока ифранцы думали, что им противостоит большая армия, они соблюдали осторожность. В конце концов, им было велено сковывать Мальвани, пока Жуай прямым маршем движется к Лиарэ. Не вышло, теперь им нужно сорвать злость и предъявить Паучихе хоть какую-то победу. Хоть какую-то... Андре Паже налил себе вина, подошел к висевшему на стене старенькому зеркалу, чокнулся со своим изображением! Вы хотите победу, лапчатые-перепончатые? [Презрительная кличка ифранских монархов из династии Пата.] Вы ее получите, и вы ее надолго запомните!