Вслед за Бурей. Бремя сильных
Шрифт:
– Рано. Рано… Давай! – рухнула вниз рука Сардо.
Горн запел, и колючее облако стрел понеслось навстречу врагу. Лишь один из десятков пернатых снарядов добирался до кожи и мяса, но и этого было достаточно. Клин опять колыхнулся, утратив свою монолитность. Кони, люди, доспехи… Звуки страшных падений долетели аж до помоста.
– Дальше бить по готовности! – приказал генерал, но трубить не потребовалось. Опыта у командиров хватало. Следующий залп опередил голос Сардо на пару мгновений. Пусть «тяжелые» и покинули зону обстрела, но зато подкатившимся «легким» досталось по полной программе.
Все. Последние ярды… Удар! Звон, и скрежет, и треск разломившихся копий.
Цепь фаланги прогнулась. Местами порвалась. Просела. Струи хлынувших внутрь врагов на себя принимает резерв. Все. Прорехи залатаны. Регуляры организованно пятятся. Двадцать дружных шагов, и фаланга отхлынула. Колоссальный кровавый завал дико ржет и кричит. Из жуткого орущего месива выползают отдельные полуживые сарийцы. Вид их страшен – шатаясь, ковыляют назад. Пехота еретиков замерла, не зная, что делать. Остатки потрепанной конницы повернули обратно. В строй бегущих врезаются камни. Гаснут новые жизни. Это инженеры Коржевица закончили перезарядку машин. В неприятельских рядах зарождается паника.
– Монка в бой. – Голос Сардо спокоен. Все самое страшное позади.
– Наша очередь! – Арчи сдержанно ликовал. – Выступаем по правому флангу. Только сильно не зарываться. Добиваем ближайших, трамбуем пехоту и сразу назад. Вглубь не лезть.
Вестовые рванули поводья и понеслись по рядам доносить цель атаки до сотников. Полминуты спустя вся союзная конница тронулась с места. Ближе к лесу нарвазский заслон расступился, и река верховых хлынула на вольный простор. Постепенно смещаясь на центр равнины, кавалерия расправляла железные крылья. Первым рядом скакали «тяжелые» с пиками наперевес. За ними сверкала изогнутыми палашами вторая волна. Добивать отступающих – дело не самое честное, но война не дворянский турнир – благородства не терпит.
Арчи тоже участвовал в этой атаке. Поджарый вороной конь нес полковника позади остальных в окружении личной охраны. Только в сказках и глупых балладах предводитель летел на врага самым первым, гордо вскинув блестящий клинок и с открытым забралом. В жизни было иначе. Шлем, кираса, поножи, приличный задел в расстоянии, и контакт с неприятелем только в случае крайней нужды. Арчибальд не был трусом, просто знал, что геройствовать глупо, и полку их начальник потребен живым.
Пока все шло гладко. Спины спешенных желтоплащников приближались. Вскоре первые удирающие враги начали находить свою смерть под мечами имперцев. Некоторые более-менее крупные группы бегущих иногда разворачивались и, в попытке продать свою жизнь подороже, бросались на конных. Это их не спасало. Регуляры сминали противника, не замедляя ход. Улизнуть от имперской атаки возмездия удалось только тем из сарийцев, кто остался в седле. И хотя набралось их немало, больше трети внушительной ранее конницы, только что проверявшей фалангу на прочность, трупами разлеглась по равнине. Это был настоящий разгром.
Наконец перед веером всадников Монка не осталось бегущих врагов. Впереди, в сотне ярдов, регуляров готовилась встретить пехота. Из-за желтых щитов, как ворсинки чудовищной гусеницы, кособоко топорщились в разные стороны тысячи копий.
«Не фаланга. Совсем не фаланга, – думал Арчи, взирая на это убожество. – Разметаем, как пух. Побегут. Как пить дать, побегут».
Стрелы. Целая туча пернатых снарядов рушится с неба дождем. Дробь клюющих ударов стучит по щитам и латам. Урон минимальный. Из «железных» упало лишь четверо – тут все в норме. Такие потери вполне допустимы –
Все. До вражьих рядов остается последняя сотня стремительных ярдов.
Что это?!
Арчи смотрел на ужасное в прорези шлема и не верил глазам.
О, великие боги!
Руки сами собой потянули поводья, ноги сжали бока скакуна. Лошадь вздыбилась, едва не стряхнув седока, но он этого словно и не заметил. Арчи замер на месте, как завороженный, пялясь на чудо.
Быть не может…
Поразившая Монка картина менялась. Явь и бред будто слились в чудной полусон. Мозг полковника напрочь отказывался принимать нереальные образы, и рука ализийца, в попытке прогнать наваждение, неосознанно потянулась вперед.
Нечто дикое, странное и несуразное творилось на поле у города Генка. Как в нелепом кошмаре над головами замерших всадников пролетали их закованные в доспехи товарищи. Вместе с копьями, конями и всей амуницией. Один за одним.
Живые снаряды кричали, махали руками, вращались в разные стороны. Было страшно, по-настоящему страшно. Конец их воздушной дороги лежал прямо в центре имперских позиций. Грохот от мощных ударов брони о броню долетал аж до самой сарийской пехоты. Там у линии желтых щитов и рождалась та страшная сила, что, как жалких котят, безжалостно швыряла имперцев в свою же фалангу.
Странный воин в изящных голубоватых доспехах одиноко стоял перед строем. Удивительно подвижные латы нисколько не мешали стремительным движениям – все действия человека совершались с завидной проворностью. Это было похоже на то, как возница повозки стегает коней, если очень торопится. Только воин махал не кнутом, а лучом, исходящим из правой руки. Серая полупрозрачная линия, в сотню ярдов длиной, с тонкой струйки росла в ширину, под конец достигая диаметра с мельничный жернов. Получавшийся конус стремглав мельтешил, повторяя движения кисти сарийца, сжимающей некий продолговатый предмет.
Опускаясь к земле, жуткий хобот касался кого-то из всадников, и несчастный, как будто теряя свой вес, вместе с лошадью отрывался от почвы и следовал ввысь за лучом. За секунду достигнув зенита и уйдя на замах, конус резко кидался обратно, а на пике инерции вдруг пропадал, словно тень при гашении свечки. Получавшая волю добыча отправлялась в далекий, но быстрый полет, а магический хобот тотчас появлялся опять и хватал с поля новую жертву.
Операция занимала не более пары секунд, но бывало, что воин сбивался с замахов и, зажав лучом всадника, принимался водить им от края до края доступного радиуса, колошматя других регуляров. Убедившись, что поблизости никого на ногах не осталось и опасность ему не грозит, хладнокровный сариец отбрасывал измятые трупы коня и наездника в сторону, и снова принимался за старое.
Раздавленную, как физически, так и морально фалангу имперцев от полного разгрома спасло лишь одно – доступные странному воину снаряды закончились. Монк давно взял себя в руки, и сигнал отступления уводил уцелевшую конницу вспять. Все, кто выжил, покинули зону захвата луча, но сарийская армия тут же отправилась следом.
Первым, блистая лазурным доспехом, шагал повелитель ужасного хобота – его план сработал. Кто сегодня добудет победу, а кому удирать без оглядки – теперь было ясно. У союзников просто не было выбора.