Вслед за солнцем
Шрифт:
Как помчались три часа дороги, Ася не заметила. Последний отрезок дремала, вытянувшись на сидении и положив голову на колени мужу. Машина стала притормаживать, потом почувствовались "лежачие полицейские". — Приехали. Вовремя. Московский рейс прибыл минут десять назад, — глянул в телефон Митко, — кофе будешь? — Я боюсь на платье попасть. — Павел для тебя специально выдал стаканчик с трубочкой.
Они выбрались из машины на улицу. В воздухе ответливо пахло близким морем и какими-то степными травами.
Появление в зале прилёта бургасского аэропорта молодожёнов вызвало ажиотаж и у персонала, и у
Сообразительные болгарские дети крутились рядом. Филип раздавал деньги. Начали выходить пассажиры московского рейса. В основном пожилые люди и семьи с маленькими детьми. Кто ещё летает на побережье в сентябре?
Наконец, двери раздвинулись, и бабушка с дедушкой Дмитриевы вышли им навстречу. — Что, минус Дмитриевы? Да? — заулыбался внукам Дмитрий Дмитриевич. — Зато Димок плюс, — возразила Ольга Львовна и расцеловала Асю и Митко, — Жорка, Дмитриевы теперь с тебя, — звонко чмокнула старшего внука, оставив яркий след от помады на щеке. — В каком смысле? — сначала не понял Жора. — В самом простом, — веселился дедушка Аси, — Раз не дали тебя Димкой назвать, наследники с тебя, внучек, — загнал он Жору в краску. — Поздравим молодожёнов! — рядом материализовался Павел с подносом: стаканчики, сок и крохотные закуски. — Сок? — поднял бровь Дмитрий Дмитриевич. — Иначе полиция, — Павел свободной рукой показал, что будет за открытое распитие спиртного. — Эми, твой сок стоит справа с краю, — выразительно произнесла Инна. — А может…, - Эми потянулась к стаканчикам. — Справа, Эми, — Митко был непреклонен. — За то, что Тодоровых — плюс! — поднял стаканчик Асин дедушка. Выпил одним махом.
Дмитриевы-старшие с удовольствием присоединились ко всем в автобусе. Фил открыл крышу на кабриолете. — Пересаживайтесь, Тодоровы! Прибудем так, чтобы весь город гудел!
Ася помнила эту дорогу вдоль береговой линии. Автобус и Мерседес погнали по объездной мимо курортных посёлков в сторону Несебра. Филип же затормозил на площадке у моря. Той самой. С видом на Бургасский залив. Они позволили себе ещё несколько минут просто постоять, глядя в даль. Филип щелкал камерой телефона. — Фил, у тебя не фото, а картины получаются, — восхитилась Ася.
Митко уже решил, какой кадр он увеличит и сделает фото в рамку для их московской квартиры. Они смотрят на море, Ася улыбается, он обнимает её со спины, фата вьется по ветру ему за плечи.
Въехать в Несебр, не привлекая к себе внимание, у них бы точно не получилось. В крепости, на смотря на конец туристического сезона, было многолюдно. Кабриолет с молодожёнами конечно привлекал внимание всех вокруг. А когда возле отеля заиграли музыканты, и сам собой вдруг образовался хоро, народу, понятное дело, сильно прибавилось.
Ася с Митко, оттанцевав пару кругов со всеми, поднялись на самый верх. На их этаже в отеле был единственный номер. — Всё. Никого больше не пущу, — Митко торжественно запер дверь ключом изнутри. В другой ситуации они вряд ли остались бы в номере. Пошли бы бродить по городу и дышать морем.
Но не в этот вечер. Снова первый. Снова волнующий до внутренней дрожи.
Одну за одной Митко вынимал жемчужные шпильки из Асиной причёски. Пробежал кончиками пальцев по нежной шее. Руки мелко подрагивали, пока справлялся со шнуровкой. Восторг затапливал, когда платье белым облаком
Глава 180
Утром все же пришлось отпирать дверь. Официант, не поднимая глаз, ввез тележку с завтраком. Митко забрал её с порога. — Я сам. Спасибо.
На огромной кровати Ася смотрелась совсем хрупкой. Хотелось ещё продлить момент, когда они только вдвоём. В своём мире. Митко пришлось сделать несколько энергичных движений руками и принять холодный душ. Венчание — слишком важный момент в их жизни.
Одеваться он ушёл в номер к Жоре. Над Асей снова колдовали стилисты. Митко ждал её в холле отеля.
Из лифта появилась Ася. Совершенно точно, это была она. Но не такая, как накануне. Другая прическа. И платье, кажется… Нет, платье оказалось то же. Просто сверху ещё один сверкающий жемчугом слой. Более пышная юбка, закрытые кружевом плечи. — Нравится? — Ася глянула на мужа из-под ресниц. — Очень! Моя жена — самая красивая на свете, — Митко не скрывал свой восторг.
В храме всё было уже готово. На специальном столике были венцы, необычно украшенный свадебный хлеб, в его центре плошечка с янтарным мёдом. Один большой бокал с вином и подушечка с кольцами.
На входе в храм отец Стефан встал перед Асей и Митко. Дал им в руки белые нарядные свечи, связанные длинной белой атласной лентой. Потом свечи дали в руки кумовьям. Повернулся ко всем спиной. — Идём все за мной, — тихо скомандовал по-русски. Они парами, как школьники, сделали десяток шагов вглубь храма. Гости просочились следом. Встали поодаль. Хор запел. Ася пыталась понять, на каком языке поют. Предположила, что на древнеарамейском.
Отец Стефан служил по-болгарски. Произносил по-русски только тихие команды, кому куда двигаться. Повернулся к столику. Взял в руки одно кольцо. Соединил правые руки Митко и Аси. У обоих подрагивали пальцы от волнения. Священник улыбнулся ободряюще.
— Обручается раб божий Димитр рабе божей Анастасии…Надел колечко на одну фалангу безымянного пальца Митко. Потом на одну фалангу Асиного, потом снова Митко. Три раза. — Обручается раба божия Анастасия рабу божиему Димитру…Второе кольцо на кончике пальца у Аси.
Отец Стефан жестом подозвал Жору. Тот отдал свою свечу Эми. Вышел вперёд. Встал перед Асей и Митко. — Бери правой кольцо Митко, левой — кольцо Аси, — тихо сказал священник, — Меняй местами. Раз. Ещё раз. И ещё раз. Надевай на место. Это навсегда.
Жора очень старался. Не дай бог уронить кольца или что-то перепутать. Но он справился. Кольца оказались на своих законных местах. Настала очередь венцов. — Венчается раб божий Димитр рабе божей Анастасии…За спинами молодожёнов дружно всхлипнули мамы. — Венчается раба божия Анастасия рабу божиему Димитру…
Венцы оказались тяжёлыми, а не только красивыми. Пока за их спинами Жора, благо рост позволял, трижды менял местами венцы, Ася думала, что будут, наверное, дни, когда она вспомнит об их тяжести. Но сейчас в свете свечей, в ликах святых, смотревших на них с икон, в ясном и чистом голосе отца Стефана и взглядах, которые на неё бросал её муж было столько тепла и нежности, что хотелось надеяться только на лучшее.