Всполошный звон. Книга о Москве
Шрифт:
Его заложил Петр I и, поскольку любил потную работу, собственноручно посадил несколько деревьев. Все остальное он поручил доктору Бидлоо, возглавлявшему первое в Москве медицинское училище. И Бидлоо оправдал доверие Петра: он разбил парк (или сад), выкопал пруды, перекинул через них мостики, соорудил каскады. Парк в ту пору распространялся и на правую сторону Яузы. Труды Бидлоо продолжил Растрелли. От всех его аллегорических гротов и беседок сохранилась подпорная стена с нишами для фонтанов.
Церковь святых
Храм построен в нарышкинском стиле по принципу «восьмерик на четверике». В интерьере сохранился резной иконостас с деталями золоченой резьбы XVIII в.
Над парком трудились лучшие зодчие — Казаков, Бланк, Евлашев, — стараясь превзойти один другого выдумкой. По немногим сохранившимся фрагментам и акварельным эскизам Матвея Казакова можно судить о чудесах этого сада с его водами, куртинами, цветниками. Но всех превзошел выдумкой Павел I, издавший приказ: «Остричь деревья в виде петухов и павлинов, и тож, и прочими геометрическими фигурами без малейшего упущения». Павел хотел привить русскому саду искусственную красоту фридриховского Сан-Суси.
Когда державное внимание оставило Лефортово, павлины и петухи и все геометрические фигуры тоже размылись буйным цветением, парк обрел свой естественный, живой вид и стал местом московского гулянья. Вот рассказ москвича тридцатых годов позапрошлого столетия: «Не было ни одной части города, из которой не приехали или не пришли бы сюда подышать благорастворенным воздухом. В саду около 8 часов уже не гуляли, а передвигались, так было тесно, несмотря на необыкновенно широкую главную аллею.
Но как все меняется! Прежде, бывало, купцы и купчихи в своем национальном костюме плотно уставятся по обеим сторонам аллеи и, едва приподнимая глаза, смотрят неподвижно на проходящих господ, а ныне разгуливают с ними, одеты, как они; исключений мало!»
Парк продолжал демократизироваться. Уже не одно купечество почувствовало себя вольготно в его аллеях, но и мелкие чиновники, и мастеровые, и весь остальной пестрый московский люд.
Несет свою службу столице этот парк и в наши дни. Да и все левобережное Лефортово, в отличие от захудавшей правой части, сохраняет притягательность и для москвичей, и для гостей столицы, в том числе зарубежных.
Величественный дворец, обширный парк, мощное здание госпиталя, светлый храм Петра и Павла и другие его строения дышат значительностью истории, напоминают, сыном какой земли ты явился на свет.
«То ли дело… по Мясницкой разъезжать…»
То ли дело быть на месте.
По Мясницкой разъезжать,
О деревне, о невесте
На досуге помышлять! —
писал Пушкин в изумительном стихотворении «Дорожные жалобы». Он любил Мясницкую. Поэт увидел свет на Немецкой улице, а детство провел в окрестностях Чистых прудов «у Харитонья». Пушкины часто меняли квартиру, но оставались долго верны Большому Харитоньевскому переулку, тянувшемуся в одном направлении с оживленной московской улицей Мясницкой.
Маленький Пушкин частенько проезжал по Мясницкой улице в возке, в санях, в дорожной карете; гонял он по Мясницкой и в зрелые годы, уже став петербургским жителем, на дрожках или в извозчичьей, пропахшей дегтем и кожей пролетке. Его тянули сюда родственные и дружеские связи. Он бывал в семье дальних своих родственников Веневитиновых, читал у них в доме «Бориса Годунова», ездил к гостеприимным Пашковым на Чистые пруды с молодой женой, посещал библиотеку, собранную известным археологом А. Чертковым, был частым гостем
Звонкие строчки Пушкина были у меня на слуху с самого раннего детства. Живя меж Покровкой и Мясницкой, я пребывал как бы в двойном подданстве и, конечно, гордился тем, что Пушкин воспел нашу замечательную улицу. Непонятно только, при чем тут невеста. Зато я хорошо знал, как упоительно разъезжать по Мясницкой. У нас в семье существовала традиция: когда ложился прочный снег и все извозчики пересаживались в сани, меня катали по первопутку. Это приходилось на первые числа декабря — в ту далекую пору времена года соблюдали календарные сроки.
В коротеньком Банковском переулке, меж Кривоколенным и Мясницкой, гуськом стояли извозчики в терпеливом ожидании седоков. Среди них встречались настоящие лихачи, будившие в старых москвичах память о «Яре» и «Стрельне», знаменитых ресторанах с цыганскими хорами, о романтических катаньях при луне по аллеям Петровского парка. Славные лошадки вкусно хрумкали овсом в длинных торбах, их стройные ноги были туго и бело забинтованы от путового сустава до пясти… Мы выбирали упряжку. Я любил вороных коней и высокие узкие сани. Мы мчались, вздымая снежную пыль, сперва по Мясницкой, реже — влево, к Театральной площади, чаще — вправо, на бульварное кольцо, и вниз, к Трубе…
И. Шарлеман. Вид Мясницкой улицы от Мясницких ворот. Бумага, акварель. 1853 г.
Улица возникла в конце XV в. В XVI в. заселялась торговцами, в том числе мясниками — отсюда и ее название.
Мясницкая — длинная улица: от Лубянской площади до Красных ворот полтора километра. Крытые лубом торговые шалаши дали когда-то имя маленькой площади, ну а Красные ворота, я хорошо их помню, были на диво красны — красивы. Их возвело московское купечество в честь восшествия на престол Елизаветы, дочери Петра, положившей конец иноземному засилью. Красные ворота, храм Христа Спасителя, церковь Успения на Покровке, Сухарева башня — эти раны Москвы никогда не затянутся [4] .
4
Усилиями мэра Москвы Ю. М. Лужкова, Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и благодаря многочисленным пожертвованиям народа храм Христа Спасителя сейчас восстанавлен.
Вид от Новой Басманной улицы на площадь Красных ворот. Фото кон. XIX в.
Слева — церковь Трех Святителей у Красных ворот, что в Старых Огородниках. 1699 г.; колокольня сер. XVIII в. Справа — каменные Красные ворота, восстановленные арх. Д. Ухтомским в 1753–1757 гг. и точно повторившие композицию деревянных Триумфальных ворот, простоявших до пожара 1748 г.
Мясницкая многолика, но не всегда была она такой. Когда-то ее заселяли бояре и купцы, выведенные из Новгорода Иваном III, рачительным к московской пользе. Затем улицей завладели мясники, давшие ей имя. Всесильный князь Меншиков, раскинув свои владения на месте нынешнего Почтамта, прогнал мясников с их пахучим товаром к далеким заставам. И здесь стали охотно селиться родовитые и состоятельные люди.