Вспоминай меня ночью...
Шрифт:
– Я испугал? – спрашиваю я неуверенно.
– Сон… Просто сон, – закрывает она глаза и никак не может отдышаться.
Я тоже не могу. Чтобы успокоиться окончательно, еще раз медленно подношу руку, чтобы проверить жар. Она не дергается и позволяет.
Это она не от меня так щемилась. Мои глаза на секунду с облегчением зарываются.
А от кого?
– Что тебе снилось? – незаметно натягиваю одеяло на ее оголенную коленку, не хочу, чтобы ей было неловко. Лоб опять горячий. Никуда
– Так… Уже неважно, – она на секунду накрывает мою руку, остужающую ее лоб своей, и тут же одергивает...
– Я сделаю тебе лекарство, – встаю я.
– Спасибо, но мне уже пора, – она начинает обыскивать комнату глазами. Ищет одежду? Прости, милая… – А… моя одежда?
– О, черт! – делаю я раскаивающиеся грустные глаза. – Я вырубился и забыл достать ее из машинки. Сейчас все развешаю в сушилке!
И быстро сваливаю, давая ей возможность осознать невозможность осуществления ее плана. Развешиваю одежду, делаю ей лекарство и возвращаюсь. Ее лихорадка возвращается, она опять дрожит.
– Ты не против, если я воспользуюсь твоим душем?
Встречает она меня вопросом.
– Ни о чем не парься… Здесь все в твоем распоряжении. – Пытаюсь расслабить ее немного.
И ставлю на тумбочку кружку с дымящимся напитком.
Откинув одеяло, свешивает ноги с кровати. Отмечаю, что ее руки дрожат. Плавно встает рядом со мной, а мои глаза застревают где-то в районе ее коленей. Стараюсь, чтобы они не двинулись вверх, но они все равно двигаются – ее бедра, край футболки... Черт – она оседает!
Подхватываю ее уже почти возле пола за талию, второй рукой придерживаю голову за затылок и, опускаясь на колени, прижимаю к себе. Она без сознания, но уже приходит в себя.
Это просто слабость.
Но, блять, я уже не рад ее болезни…
– Белла? – шепчу я, немного растирая ее спину у поясницы, и массирую голову. – Ты со мной?
Мои губы прижимаются к ее виску, и каждое мое слово, как поцелуй.
– Чееерт… – протягивает она, – в глазах потемнело… звуки как… после наркоза…
И я вспоминаю, что недавно ей делали операцию. Меня неприятно дергает внутри. И еще сильнее от того, что она пережила после нее. Прижимаю ее сильнее.
– Давай назад в кровать?
– Нет… – ее дрожащие от слабости ладони оказываются у меня на груди. Да я же отобью их нахрен своим сердцебиением! Пусть думает, что я просто напугался за нее. Могу же я напугаться, когда девушка падает в обморок?
– Помоги дойти до ванной, пожалуйста.
И ее руки скользят мне на шею. Поднимаюсь и подхватываю ее под коленки. Я не тороплюсь. Когда у меня еще будет возможность носить ее на руках. В ванной плавно опускаю, присаживая на край джакузи.
Ее взгляд немного виноватый и беспомощный:
–
– Не вставай пока, ладно?
Она кивает. Возвращаюсь с рюкзаком, чистой футболкой и полотенцем.
– Могу я… чем-то еще помочь?
Откажется наверняка.
– Нет, я сама дальше.
– Не закрывайся только. И позови, если что.
– Хорошо.
Выхожу, закрывая дверь. Сажусь рядом у стены. Слушаю неравномерный шум воды и завидую каждой капле, которая имеет право разбиться о ее тело.
Встаю поменять простыни и разогреть завтрак.
Шум воды затихает, и через пару минут она выходит. Волосы завернуты в полотенце. Красивая…
На секунду замирает у косяка, оперевшись на него рукой, глаза прикрываются. Подлетаю и хватаю на руки.
– Да я в порядке…
Даже не пытайся!
Укладываю обратно в кровать и накрываю одеялом. Протягиваю ей слегка остывший дымящийся напиток. Берет и отводит глаза.
«Блять, надо бы отойти…» – уговариваю себя и встаю, делая несколько шагов назад.
Чувствую жужжание телефона в кармане. Достаю. Смс от Эрика. Пока не до этого, подождет…
– Лекс, это же всё не Валери тебя… попросила? Или как там у вас… – сбивчиво и порывисто спрашивает она.
ЧТО?!
Это пиздец!
Телефон вместе с моей челюстью падает на пол. В ушах начинает шуметь, и я, блять, немею…
–… потому что в этот раз я хотела бы знать, если… – заливаясь краской и не смотря на меня, продолжает она.
– НЕ ГОВОРИ МНЕ, БЛЯТЬ, НИКОГДА БОЛЬШЕ ЭТОЙ ХЕРНИ! – срывает меня.
Она дергается и проливает на себя несколько капель горячего напитка.
И я, блять, совсем схожу с ума. Мои руки взлетают в волосы, видимо, пытаясь достать до мозгов и привести их в порядок. Но ярость и отчаяние сильнее здравомыслия. Чтобы не накосячить еще сильнее, вылетаю на кухню и, блять, выдалбливаю кулаками всю дурь из косяка.
Надо вернуться и извиниться за мои вопли. Она имела право думать так. Она просто спросила…
Делаю несколько глубоких вдохов и захожу обратно. Сидит, обхватив руками колени. Кружка рядом на тумбочке. На меня не смотрит. Сажусь рядом с кроватью на колени.
– Прости. Ты имела право… спросить.
Поворачивается. В глазах что-то нехорошее, не пойму точно, что. Меня всего сводит.
– Что тогда? – хрипло спрашивает она. – Жалость? Чувство вины?
– БЛЯТЬ, ДА НЕТ ЖЕ!
Нахера я опять ору? Ну, за что мне эти муки? Ну не могу же я сказать правду?!
– Не спрашивай… Я хотел, я сделал. Просто позволь мне. Позволь мне делать это для тебя… если, конечно, это… если я тебе не омерзителен.
Заканчиваю фразу и, закрывая глаза, утыкаюсь лицом в кровать.