Вспоминай меня ночью
Шрифт:
– Элли… - пытаюсь объяснить ей. – Я просто не могу ТАК. Когда каждый день… это - как ожидание смерти! Я больше не могу. Я просто ускорил...
– Я… Я… Я… А ОНА?! Вот она - твоя любовь, Лекс, – ее руки отталкивают мои. – Это все хе*ня и отмазки! Ты просто съехал! Устал и съехал! Вот и вся твоя любовь… Может, она, вообще, такая - любовь… Спасибо, что показал!
Пару шагов к двери, и я срываюсь, перехватывая ее и рывком разворачивая к себе:
–
– А то что?! – толкает она меня в грудь. – Добавишь порцию амфетамина, чтобы не грустить?!
– Да! Добавлю, бл*ть! Элли, она сильная и это ее бой! А я балласт, Алиса, понимаешь, я точка давления! Её слабое место! И я должен был сделать так! – ору ей в лицо.
– Дать ей свободу! Давай, презирай меня за это!
Боковое зрение ловит чей-то алый силуэт, и мы резко оборачиваемся на открытую дверь.
Валери…
Мы с Крохой, оба с горящими на щеках пятнами, в ярости стоим друг напротив друга, словно перед рывком.
– Лекс… - Царевна делает шаг внутрь, и ее взгляд падает на стол с нашими «конфетками».
Кисти резко сжимаются в кулачки, мелькая алым маникюром, и губы превращаются в жесткую кровавую линию. – Алиса, выйди, – тон такой, что Элли мгновенно дергается к двери.
– Нет! – тормозит ее Вэл. – Лекс, погуляй-ка ты…
Выдернув из рук Алисы сигареты, вылетаю за дверь.
Глава 47 - Исповедь
В клубе аншлаг… Все правильно. Сегодня жгут молодые и знаменитые. И я - не в последних рядах. Только они идут на сцену, а я - на эшафот. Каждый должен исповедаться перед смертью. И мой концерт – это попытка переписать на чистовик и оставить только самое-самое, а еще, он - моя исповедь. Жаль, что не ей...
Говорят, самоубийство – это слабость. И, если это так, то Элли во всем права!
Во всем, кроме одного.
Да, я - «игрушка», я - наркоман… неуравновешенный придурок… слабак… кто там еще?
Но…
Но это ради нее, все равно.
Скоро мой выход, голова начинает кружиться. Стробоскоп превращает мой внутренний коматоз в сюр, но мне не страшно – я не забуду ни одной строчки. Они впечатаны в меня.
Кто-то толкает в спину, желая удачи, я чувствую руки ребят, которые пытаются поддержать перед выходом, хлопая меня по плечам. Конферансье чего-то там орет со сцены, и зал взрывается гулом и аплодисментами.
Слышу первые тяжелые ноты своего трека…
Открываюсь, выходя под прожектор, и толпа затихает под тяжестью всего, что я принес им.
Пробегаясь слепыми
Но я буду думать, что это она там, в толпе, и буду ей рассказывать сейчас свою версию нашей истории.
Зачем?
Не знаю… У исповеди нет логики…
Передо мной лежит красивая и нежная,
Я сфоткаю её на память...
Будет слайд шоу.
И мы друг друга изнасилуем тут бешено,
Она полюбит меня может,
Но ей не узнать, что...
Не вспомню я её...
Нахально и грубо
Мы займёмся с нею тем, что называешь ты любовь.
Она одна проснётся в этой спальне под утро,
Ведь не даст мне с нею быть незаживающая боль...
Перед глазами прокручиваются первые моменты нашей встречи: ее пластика... ее испуг... смущение... улыбка... летящие в коридор кроссовки…
Ее мокрые волосы, ее губы, пьющие отраву прямо из горлышка… Ее глаза!
И я выдаю, выдаю ей свою версию… пусть знает… Пусть смотрит, какой я есть! И как она вписалась в мою циничную реальность…
И что наделала со мной!
Пусть поймет…
А перед глазами наши головокружения… И моя решительность взять ее, хотя бы, на миг!
А потом так много ее! Ее невинность, чувственность и страсть!
«Я буду любить твои глаза…», и мое ожившее сердце…
Мои отчаянные попытки унести хоть немножечко ее с собой.
Знаю - то, что было между нами, навсегда останется. И умоляю мою девочку…
Вспоминай меня ночью,
Не поцелую на прощанье точно.
Время вернуть назад, я знаю, ты хочешь,
А я уйду и не вернусь,
Но вспоминай, но вспоминай меня ночью.
Вспоминай меня ночью,
Вспоминай меня ночью.
Любовь неусваиваема давно мною,
Но все грехи я посланием этим, дай Бог, смою…
<