Вспомни меня, любовь
Шрифт:
— У вас нет выбора, мадам, — нетерпеливо сказал герцог Суффолк. — Пойдемте. — Он предложил ей опереться на его руку.
Кэтрин отпрянула.
— Убирайтесь! — взвизгнула она.
— Вспомните же о том, что вы — Говард, мадам! — грозно рыкнул герцог Норфолк. — Не теряйте достоинства!
— Отойдите от меня, дядя! — крикнула Кэт, швыряя в него перчатки. — Я не поеду! Не поеду! Вы не можете меня заставить! Если я должна умереть, убейте меня здесь и сейчас, но я никуда с вами не пойду! Вы поняли меня? Не пойду!
Архиепископ Кранмер и епископы Танстолл, Сэмпсон и Гардинер попытались мягко урезонить объятую ужасом
— Если кто-нибудь из вас сейчас расплачется, — предупредила Нисса Кейт и Бесси, — то я надаю ей оплеух. Одной истерики более чем достаточно. Если мы не будем держать себя в руках, нам не позволят остаться с ней до конца. Не захотите же вы, чтобы она одна была в Тауэре и одна шла на казнь?
Кейт и Бесси испуганно покачали головами, а затем вслед за леди Бэйнтон и Ниссой покинули Сион-Хаус. Спустившись к реке, они услышали доносящиеся с черной барки жалобные вопли Кэт, Вместе с ней находились Норфолк, Кранмер и епископ Гардинер. Присоединившись к ним, женщины попытались успокоить свою госпожу. Герцог Суффолк, лорд Бэйнтон и остальные лорды плыли на второй барке. В третьей разместились служанки, духовник королевы и стражники.
Барки спустились по реке, пройдя под Лондонским мостом, где до сих пор еще висели головы Фрэнсиса Дерехэма и Томаса Калпепера. К счастью, занавески каюты были задернуты и Кэт не увидела того, что осталось от ее бывших любовников. На ступеньках Тауэра Кэтрин Говард ожидал его комендант сэр Джон Гэйдж. Он в такой уважительной манере приветствовал ее, что казалось, будто ничего не изменилось и королева прибыла в Тауэр с обычным визитом.
Дрожащей и всхлипывающей Кэтрин помогли сойти с барки. Ее отвели в специальное помещение для узников королевской крови. Сознание того, что она находится в тех самых комнатах, где когда-то провела последние дни ее кузина Анна, отнюдь не утешало бывшую королеву. Вечером того же дня пришел епископ Линкольнский. Кэтрин исповедалась ему, но это не принесло ей душевного успокоения.
Тем временем Тайный совет прилагал все усилия, чтобы как можно скорее покончить с делом. Отчасти для того, чтобы лишний раз не бередить сердечную рану короля, а отчасти из опасения, что он может смягчиться. Учитывая это, решили применить процедуру, позволяющую не посылать обвинительный акт на подпись королю. Для этого на документе поставили большую печать и рядом начертали слова: ‹Такова моя королевская воля›. Таким образом формальности были соблюдены, и в обеих палатах парламента официально объявили, что получена королевская санкция. Приговор Кэтрин Говард и Джейн Рочфорд с этой минуты считался утвержденным и мог быть приведен в исполнение. Все сделали по закону.
Однако следующим днем было воскресенье, а поскольку и речи не могло быть о том, чтобы проводить казнь в воскресенье, Кэтрин Говард получила в подарок еще один день жизни. В воскресенье вечером сэр Джон Гэйдж попросил позволения посетить бывшую королеву, и его просьбу немедленно удовлетворили.
Церемонно поклонившись своей узнице, комендант Тауэра заговорил так мягко, как только
— Мадам, завтра утром вы будете казнены. Мы придем за вами в семь часов. Я просил бы вас к этому времени подготовиться. Если вы изъявите такое желание, исповедаться и причаститься. Если я могу что-нибудь для вас сделать, мадам, вам нужно только сказать мне об этом. — Он еще раз поклонился.
Женщины замерли в испуге, ожидая новой истерики. Вместо этого Кэтрин Говард спокойно и с достоинством произнесла:
— Я хотела бы, сэр, если это возможно, чтобы сюда сейчас принесли плаху, на которой оборвется моя несчастная жизнь. Я хочу научиться поизящнее класть на нее голову, чтобы не оставить о себе напоследок плохого впечатления. Больше ничего мне не нужно, однако я благодарю вас за то, что вы спросили.
Коменданта несколько ошарашила такая необычная последняя просьба, однако он не возражал:
— Все будет немедленно выполнено, мадам. — Поклонившись в третий раз, он исчез.
— Как же ты можешь?.. — прошептала Бесси Фицджеральд. Ее голубые глаза расширились от страха и удивления. Она никак не могла поверить, что завтра в это время ее подруги уже не будет в живых. Ведь они еще так молоды, а молодые не должны умирать!
— Анна умерла красиво и с достоинством, — сказала Кэт. — Она была Говард, и я тоже Говард. Я должна быть не хуже ее.
— Что будет с нами, когда «все кончится? — потихоньку спросила Кейт Кэри у леди Бэйнтон.
— Думаю, мои дорогие, вы разъедетесь по домам. Двор нынче неподходящее место для юных леди и еще долго таким останется. Когда в стране нет королевы, при дворе всегда воцаряется грубый, скучный, сугубо мужской дух.
— Генри недолго вытерпит без жены, — со знанием дела заметила Кэт. — Он не из тех, кто может подолгу обходиться без женщины. Я слышала, что он уже празднует свою близкую свободу. Говорят, он находит утешение у Элизабет Брук, а также уделяет внимание нашей подружке Анне Бассет.
— Что за ерунда! Кто вам мог такое сказать? — округлила глаза леди Бэйнтон.
— Слуги и служанки в Сионе знают все обо всем, — ответила Кэт, — и они охотно делились со мной слухами.
— Давно уже известно, что Элизабет Брук еще не отказала ни одному мужчине, который пожелал бы переспать с ней, — осуждающе произнесла леди Бэйнтон. — Что до госпожи Бассет, я всегда была о ней невысокого мнения. Подумать только, принимать подарки от женатого мужчины! Попомните мое слово, когда-нибудь она попадет в беду.
За эти недели леди Бэйнтон, как ни странно, по-настоящему привязалась к Кэт.
— Она всегда так задирала нос из-за этих подарков, — вспомнила Нисса. — Считала, что такие знаки внимания ставят ее выше всех нас. А на самом деле она просто спесивая гордячка и зануда, хотя ее сестра довольно приятная девушка.
Кэтрин Говард улыбнулась той, которую всегда называла своей лучшей подругой.
— Скоро ты опять приедешь домой, в деревню, — сказала она. — Я знаю, как сильно ты все это любишь. Сколько теперь твоим деткам? Наверное, они здорово подросли с тех пор, как ты с ними рассталась. Кто сейчас за ними смотрит? А вот мне никогда не хотелось иметь детей. — Кэт печально вздохнула. — Может быть, и лучше, что у меня их нет. Вот посмотри на малютку Бесс, дочь Анны. Она совершенно одинока. И даже непонятно, как к ней относится король. Интересно, что с ней будет, когда она вырастет?