Вспомни меня

Пауэр Элизабет

И без дальнейших объяснений он доказал ей свою правоту. В ту ночь, обладая ею, он использовал всю свою страсть и невероятную нежность, чтобы получить тот ответ, на который рассчитывал. А по возвращении в Лондон он под удивленные взгляды жены перенес свои вещи в другую комнату.

—Полагаю, я доставил тебе огромное наслаждение в наше свадебное путешествие, Санчия. Я выполнил свой долг. — Алекс с намеренной жестокостью произнес то же слово, наполнившее их номер в первую брачную ночь печалью

и взаимными обвинениями. — В следующий раз мы будем заниматься любовью, дорогая, когда ты придешь ко мне!

Но она не пришла ни через день, ни через два. Мучилась, металась, любила и страдала, но порога его спальни не переступила. Потекли бесконечно долгие ночи в холодной постели — она и ребенок, растущий в ней, единственная ниточка, связующая ее с горячо любимым мужем. Санчия знала, что он все еще сомневается в ее любви, считая, что она помнит и тоскует о горячих поцелуях Люка. Впрочем, ради обожаемого ребенка она была готова стерпеть и большие унижения, чем забвение. Каждый раз, прислушиваясь к шагам за дверью в ранние утренние часы, она задавалась вопросом, не у той ли женщины он отдыхал после насыщенного и трудного судебного заседания, иногда задумывалась над тем, могла ли она проглотить свою гордость и пойти к нему и тем самым дать второй шанс их браку.

И вдруг в одно мгновение рухнули все надежды — Санчия потеряла ребенка. Больше их ничего не связывало, Алекс замкнулся в себе, превратился в сурового незнакомца, с которым она завтракала по утрам и только. Она не выдержала и ушла. Уехала в Шотландию, где его агенты разыскали ее неделю спустя.

Санчия отлично помнила тот день, когда он объявился в домике для гостей и напомнил, что она пока его жена и обязана вернуться с ним в Англию. Она пообещала дать ответ на следующий день и, гонимая призраками погибшего ребенка и своей несчастной любви, сбежала в Ирландию.

Память вернулась, и теперь ей осталось одно — рыдать под дождем перед грозным седым океаном.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Алекс твердой рукой правил лодкой, не обращая внимания на холодный, косой ливень и брызги, летящие из-под мотора.

Полный провал! Как только он понял, что амнезия Санчии настоящая, ему следовало рассказать ей правду о них, а не преследовать свои сугубо личные цели. Он ошибся в своем желании снова заставить ее смотреть на него с тем восхищением и обожанием, как она смотрела до свадьбы.

Дом стоял пустой. Алекс заглядывал в каждую комнату, выкрикивая милое сердцу имя, еще до прихода зная, что жены нет. Он всегда чувствовал ее присутствие, его тело, словно радар, реагировало на нее.

— Санчия!

На столике лежали сумочка и мобильный телефон. Алекс вздохнул с облегчением: такси не взяла. Значит, она где-то здесь, под черным небом и сверкающими молниями.

Дверь в сад была наполовину открыта.

Мужчина со злости ударил по стеклу кулаком. Осколки посыпались на пол.

Черт бы побрал эту женщину!

Ему стало трудно дышать. Он сам во всем виноват: нельзя было оставлять ее одну.

Алекс в отчаянии посмотрел на океан — обычно голубой и приветливый, он превратился с серую, гневно бурлящую массу. Ветер то плакал, то стонал, то дико ревел, срывая хрупкие цветки гибискуса, смешивая их с песком и гоняя по крыльцу и тропинкам сада.

Алекс сбросил туфли и побежал к пляжу, громко — так что глухой услышит — выкрикивая имя Санчии. Ветер насмешливо вторил ему.

Бедная девушка никак не могла оправиться от раны, нанесенной его братом. Поверила ревнивой Жасмин, а не ему... Вероятно, она просто не могла верить мужчинам после столь грубого и жестокого обращения с ее чувствами.

Алекс с тоской вперил взор в угольно серые волны океана. Санчия отлично плавает, но захочет ли она бороться со стихией?

От этих мыслей он помертвел.

Она лежала лицом вниз недалеко от кустарников, согнутых порывами ветра.

— Санчия, — прошептал он, замирая от страха и приближаясь к девушке на полусогнутых ногах.

Находясь в нескольких метрах от нее, Алекс увидел, как сотрясаются в немых рыданиях хрупкие плечи. Когда он подхватил девушку на руки, она слабо ударила его в грудь.

— Отпусти меня. Я тебя ненавижу!

Вспомнила!

—Я знаю.

От его голоса она затряслась сильнее.

— Я потеряла моего ребенка.

— Нашего ребенка, — осторожно поправил он, стараясь справиться с отчаянием.

— Ты не носил его все эти месяцы, — рыдала девушка. — И не любил его так, как я!

— Разве? Ты думаешь, у тебя монополия на чувства? Ты единственная рожденная на земле, умеющая любить и ненавидеть? Ты ненавидишь меня, потому что именно я заставил тебя почувствовать себя живой, когда ты погрязла в своей обиде на Люка.

— Неправда! — Девушка брыкалась и отпихивала его от себя. — Поставь меня на землю!

— И оставить тебя на милость стихии? Ты могла умереть здесь.

— Тогда позволь мне уйти! — завывала она, не в силах справиться с душившей ее икотой. — Ты самодовольный, бесчувственный чурбан!

— Уже лучше, — в его голосе появилась ирония. — Думаю, мне не нужно спрашивать тебя о том, вернулась ли память. Мы должны поговорить, Санчия, но сначала снимем мокрую одежду и примем горячую ванну.

— Мы? — взвизгнула девушка. Несмотря на гнев, по телу неожиданно разлилась приятная истома. — Я сумею принять ванну самостоятельно.

— Вероятно, ты хочешь утопиться?

— И доставить тебе удовольствие?

Его губы раздвинулись в улыбке.

— Есть единственное удовольствие, которое ты можешь мне доставить.