Вспомни, Облако!. Книга четвёртая. Рассказы об отважных пилотах всех времён и о тех, кого не отпустило небо
Шрифт:
– Я внимательно слежу за поведением летающего танка в воздухе. Рулей он слушается хорошо, все идет нормально, – рассказывает дальше Анохин. – Вдруг в наушниках раздается голос Павла Еремеева: «Очень греются моторы. Тащу тебя к ближайшему аэродрому!» Крылатый танк оказался слишком тяжелым для этого самолета, и хорошо, что лететь нам пришлось недолго. Скоро подо мной стал виден небольшой аэродром. «Отцепляй трос!» – говорит лётчик-буксировщик. Я отцепился.
– Стремясь поскорее проверить саму идею, мы выпустили КТ в первый пробный полет без обтекателей, – напоминает Антонов, – которые должны были значительно снизить воздушное сопротивление
– Опускаю закрылки, целюсь на травку рядом с полосой, подхожу как раз к началу, выравниваю машину, и вдруг вижу, как аэродромная команда опрометью бросается от посадочного «Т» врассыпную, кто куда. Заканчиваю пробег, останавливаюсь, завожу двигатель и своим ходом, не сбрасывая крыльев, еду к командному пункту, а сам посмеиваюсь…
Сергей Николаевич Анохин улыбался, направляя свою «невидаль» к зданию командного пункта, а у тех, кто был на аэродроме, появление крылатого танка вызвало немалую панику. Многие бросились в укрытия. Кое-кто просто драпал во весь рост. Они приняли КТ за фашистский самолет неизвестной конструкции. Гитлеровцы подходили к Москве, похваляясь своим «секретным оружием». Всего можно было ожидать. А тут приземляется стальная крылатая махина без опознавательных знаков и первым делом идет в «психическую атаку» или на таран (кто знает!) сердца аэродрома – командный пункт.
Но растерялись далеко не все. Сыграли тревогу в подразделении охраны и на зенитной батарее. Быть бы Сергею Анохину битым, если бы он не остановился, не вылез из танка и, примостившись на башне, не закурил. Тотчас вокруг него собралась толпа любопытных.
Планер КТ на танке Т-60
А на испытательном аэродроме томились в тягостном ожидании и неизвестности создатели крылатого танка, пока не приземлился самолет-буксировщик. Лётчик рассказал:
– Тянуть КТ оказалось делом нелегким. Набор высоты продолжался на взлетной мощности двигателей. Скорость полета с таким тормозом на хвосте была небольшой. Двигатели начали греться. Скоро температура масла достигла предела. И я дал команду Анохину на отцепку. Мой самолет как будто из хомута выскочил.
Неутомимый Александр Эскин, уехавший на автомашине искать крылатый танк, пригнал его целехоньким околицами и полями на место взлета.
Итак, первый в мире окрыленный бронеаппарат, предназначенный для воздушно-десантных войск, летал. И поднял его в небо Сергей Николаевич Анохин. Некоторое время он занимался летно-испытательной работой и в городе Саратове, проверяя право на жизнь еще одной идеи.
Многие подбитые или с испорченными двигателями самолеты производили вынужденные посадки в местах, откуда вывезти их наземным транспортом было невозможно, не позволяли время или боевая обстановка, например, если посадка осуществлялась в тылу врага.
Тогда решили попробовать вытаскивать аварийные самолеты самолетами. Исправный самолет должен был брать своего подбитого, но имеющего крылья аналога,
Сергей Анохин попробовал провести буксировку У-2 за У-2, Р-5 за Р-5 и выявил, что однотипные самолеты в аэропоезде летать не могут, но вполне возможна буксировка легкого самолета тяжелым. Так, разведчик Р-5 перетаскивал связной У-2, а бомбардировщик СБ – разведчика Р-5. Лётчик Саратовской военной авиационно-планерной школы Петр Круглов на самолете СБ легко поднимал с земли истребитель Як-1, который как планер пилотировал Анохин.
Немалую пользу Сергей Николаевич принес боевому планеризму. Одно событие особенно врезалось в память ветерана, так как результат этого испытания позволил сохранить жизнь многим пилотам-планеристам ВДВ.
При заходе на посадку, если пилот уточнял расчет скольжением на крыло, некоторые десантные планеры начали сваливаться в штопор. Сначала грешили на недоученность молодых пилотов. Но потом опытный лётчик Адам Добахов попал в критическое положение и с трудом вышел из него.
Найти причину неповиновения планера поручили Сергею Анохину.
Буксируемый самолетом, он на новеньком планере этой же конструкции поднимается в воздух. Планер отлично слушается рулей. Анохин отцепляется от буксировщика и приступает к выполнению задания. Делает скольжение на правое крыло секунду, другую… и вот оно: помимо воли пилота, планер перебрасывается на левое крыло и срывается в штопор. Однако после этого он становится послушен рулям, и Анохин выводит его в горизонтальный полет.
Высота достаточная, и можно продолжить испытания. Теперь Анохин выполняет скольжение на левую плоскость. Планер перебросился в правый штопор и тоже из него легко вышел, как только захотел этого испытатель.
Приземлившись, Анохин доложил:
– Причина аварий ясна. При скольжении на крыло этот тип планера срывается в штопор, а так как на посадке высоты для вывода нет, то аппарат встречается с землей на первом витке. Уточнять расчет скольжения на этом планере нельзя.
– А как планер выходит из штопора после двух-трех витков? – спросили Анохина.
– Это надо еще уточнить.
Дальнейшие испытания назначили на середину дня – лучшее время для планериста. От нагретой солнцем земли поднимаются потоки воздуха и создаются отличные условия для длительного пребывания безмоторного аппарата на высоте.
С утра Анохин с инженером-испытателем Авдеевым тщательно осмотрели планер, подготовили к полету. Инженер ушел в столовую обедать, а пилоту не хотелось тащиться почти километр по жаре, и он остался на аэродроме, решив довольствоваться бутербродами и чаем из термоса.
В обеденный час на аэродроме тихо, безлюдно. Самолеты спрятаны в глубокие капониры, планеры для маскировки размещены под деревьями. Перекусив, Анохин залез в кабину своего планера и прилег на балластные мешки. Задремал.
Очнулся от стука. Показалось, что в планер вбивают гвозди. Анохин вышел из кабины, смотрит: красноармеец с величайшим усердием приколачивает фонарь аварийного покидания планера к пилотской кабине.
– Ты что делаешь?!
– Мне приказали укрепить прочно этот колпак, а то лётчик жалуется, что через щель сильно дует, – ответил молодой человек, глядя на Анохина синими наивными глазами.
– Разве это так делают?
– Не испортим! Мы дело понимаем. Мой папаша столяр, и я тоже. Видите, гвозди длинные, а тонкие, дерево не то, что ветром – топором не отобьешь.