Вспомнить любовь
Шрифт:
Эстель смотрела на него глазами, полными слез. Это была не поза, она действительно была готова расплакаться.
– Она твоя жена, ты должен пойти с ней, – чуть слышно сказала Бетси.
Ее голос был холоден, в нем не было и капли жизни. Фрэнку вдруг стало страшно.
– Бетси, я же… – Фрэнк хотел сказать о своих чувствах, уверить ее, что для него теперь нет никого дороже и ближе.
– Понимаешь, ты должен! – прервала она. – Уходи, Фрэнк. Прошу тебя. Чем дольше это затянется, тем мне будет больнее.
Фрэнк вдруг почувствовал
Бетси стояла рядом, протянуть руку – и вот она. Но Фрэнк понимал, что для него Бетси уже далеко. Если сейчас он оттолкнет жену, забудет о долге, Бетси все равно не примет его. У нее есть свой кодекс чести, и мужчина, который нарушит эти правила, падет в ее глазах.
Он бросил последний взгляд на белоснежную вуаль, что скрывала лицо самой любимой женщины на свете, и пошел к выходу.
– Мне жаль, что так вышло, – сказала Эстель.
Бетси лишь кивнула. Она надеялась, что ей хватит сил выдержать. И лишь когда Фрэнк вышел из церкви, Бетси, погребенная под белоснежным ворохом кружев, без чувств упала на пол.
Фрэнк шел за Эстель, словно собака на поводке. Он почти ничего не соображал и ничего не чувствовал. Все его мысли, все его чувства остались в церкви, рядом с Бетси. Женщина, назвавшаяся его женой, ничего не значила для Фрэнка, он отлично это понимал. Но ведь когда-то он на ней женился, когда-то она была его солнцем!
– Я рада, что нашла тебя и остановила все это вовремя, – сообщила Эстель деловито. – Не представляю, какой скандал мог бы получиться, если бы эта история стала достоянием общественности.
– Скандал? – переспросил Фрэнк.
– Конечно. Ничего не может быть хуже для твоей репутации. Скажи, Фрэнк, ты совсем ничего не помнишь?
– Ну, я помню бухгалтерское дело, кое-какие навыки у меня сохранились. Я работал на верфи.
– Боже мой! – Эстель закатила глаза. – Умоляю, только не скажи об этом никому из наших друзей.
Они подошли к шикарной иномарке, и водитель распахнул перед ними дверцу. Фрэнку все это было слишком непривычно, но Эстель спокойно села в просторный салон. Она явно другого и не ожидала. Фрэнк пожал плечами и тоже сел в машину. Нужно привыкать к новому старому положению.
– А еще я хожу под парусом, – добавил он.
Эстель резко повернулась и в упор посмотрела на Фрэнка.
– Я требую, слышишь, требую, чтобы ты раз и навсегда забыл о море. Ты ведь потерялся как раз потому, что поплыл на своей яхте в шторм, хотя тебя предупреждали!
– На яхте ходят, – машинально поправил ее Фрэнк.
– Ты дашь мне слово! – потребовала Эстель.
– Я пока не могу распоряжаться своим словом, ведь я до сих пор точно не знаю, кто я такой. Но я пообещаю тебе, что в ближайшие месяцы и думать не буду о море.
Ему самому это было бы слишком больно. Море и Бетси теперь были прочно связаны в его мыслях. Может
– Хорошо, – Эстель удовлетворилась этой победой. – Что говорили врачи в этом захолустье?
– Доктор Беррингтон уверял, что память со временем вернется. Нужно только ждать.
– Эскулапы! – презрительно хмыкнула Эстель. – Приедем в Лондон, отправим тебя к лучшим врачам.
– Доктор Беррингтон отличный специалист.
Конечно, невропатолог был не самым приятным в общении человеком, но Фрэнка больно задел тон Эстель. Она ведь совсем не знала доктора, как же можно позволять себе такие комментарии?
– Тогда почему же он в этом захолустье, а не в Лондоне? – поинтересовалась Эстель.
– Потому что его позвал сюда доктор Хэттвей. Не все лучшие люди собрались в Лондоне.
– О, прости, я так поняла, ты уже влился в компанию люмпенов?! Все эти люди в церкви, они теперь твои друзья?
– Да, – спокойно сказал Фрэнк. – И ты никогда больше не посмеешь говорить о них в таком тоне.
Он и сам испугался этих слов, но, кажется, на Эстель они произвели благоприятное впечатление.
– Неплохо, – сказала она. – Кажется, прежний Фрэнк возвращается. Пока мы будем ехать до Лондона, я расскажу тебе все, что может понадобиться в первое время. С остальным ты разберешься сам, на месте. Я верю в тебя, Фрэнк. Теперь, когда мы снова вместе, все будет хорошо. И не обижайся, что я так отзываюсь о местных жителях, может быть, они и хорошие люди, просто я ревную тебя к ним.
– Они хорошие люди, – спокойно сказал Фрэнк, давая этим понять, что тема закрыта.
Эстель пустилась в долгие рассказы о людях и местах, с которыми жизнь Фрэнка вновь будет тесно связана. Попыталась что-то рассказать и о его предприятии, но решила, что управляющий справится с этой задачей лучше, и вновь вернулась к сплетням и кратким, метким, но очень язвительным описаниям отдельных людей: друзей, знакомых и деловых партнеров Фрэнка.
Он слушал внимательно, но мысли его то и дело возвращались в церковь. Бетси осталась там. Фрэнку казалось, что и его сердце осталось вместе с невестой. Он ничего, совершенно ничего, не чувствовал к женщине, сидевшей рядом с ним. Даже желания! А ведь она была красива и наверняка сводила мужчин с ума одной своей улыбкой. Но, видно, Фрэнк перестал быть джентльменом: теперь он предпочитал брюнеток.
Но ведь я женился на ней и прожил с ней пять лет. Это серьезный срок.
– Эстель, а сколько мне лет?
– Тридцать восемь. Но ты отлично сохранился.
– У нас есть дети?
Эстель передернуло, как будто он упомянул что-то отвратительное, вызывающее приступ тошноты.
– Нет, мы решили подумать об этом лет через пять, – сказала она, явно больше не собираясь возвращаться к этой теме.
Фрэнк вздохнул с облегчением. Мысль, что он не помнит своих детей, была бы совсем невыносима.