Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история

Шварценеггер Арнольд

Я заставил себя взглянуть правде в глаза. Провал моих предложений был обусловлен не только кознями профсоюзов. Я занял слишком непримиримую позицию, я излишне торопился, и я на самом деле не прислушался к голосу народа. Мы откусили чересчур большой кусок. И это ударило по нам самим.

Больше того, борьба за проведение реформ поставила под угрозу другие серьезные обязательства, которые я принимал на себя, баллотируясь в губернаторы: оживление экономики Калифорнии и возрождение нашего штата. Я повел свой штаб в битву, проигранную заранее, и можно было видеть, какое впечатление это произвело на моих помощников. У меня была хорошая команда, особенно если учесть, что собрались мы в безумной спешке досрочных выборов. Эти люди помогли мне

одержать важные победы первого года. Но угроза поражения программы реформ вызвала растущее чувство обреченности. Моральный дух неуклонно падал. Кое-кто начинал подыскивать новое место работы. Появились утечки в прессу. Своими действиями одни сводили на нет усилия других.

Мы совершали ошибки не только за кулисами, но и на людях. На пресс-конференции, созванной для продвижения реформы системы образования избирательных округов, мои помощники поставили меня не в то место. Это мероприятие должно было пройти на границе двух округов, перекроенных в результате «политической географии», и мы решили подчеркнуть это обстоятельство, протянув ярко-оранжевую ленту прямо через жилой район, — вот только выяснилось, что настоящая граница проходит в нескольких кварталах в стороне.

Все это увеличивало давление на Пэт. Она устала от борьбы. «Когда придет время, я уйду, — заявила она. — Я хочу вернуться в частный сектор, и тебе придется искать кого-нибудь другого».

Тогда я ответил: «Что будет с референдумом, то будет. Мы переждем немного, чтобы все перевели дух, но затем настанет пора действовать. Мне нужно будет пригласить новых людей». Пэт согласилась.

Опросы общественного мнения оказались точны. 8 ноября 2005 года стало полной катастрофой. Все четыре моих предложения, выдвинутых на референдум, не прошли. Избиратели отвергли самое главное из них, о бюджетной реформе, с огромным перевесом в 24 процента голосов. Вечером после голосования Мария стояла рядом со мной. Я поблагодарил избирателей за то, что они пришли к урнам, в том числе и тех, кто проголосовал против моих реформ. Я пообещал встретиться с лидерами демократов и найти точки соприкосновения. Вскоре после этого на телевизионной пресс-конференции я сказал, что не хочу, чтобы мой штаб винили в моих ошибках: «Крайняя инстанция — это я. Я полностью принимаю на себя всю ответственность за этот референдум. Я полностью принимаю на себя всю ответственность за его провал».

Я обещал, что борьба закончилась, и следующий год начнется на другой ноте.

Глава 26

Реванш

В конце 2005 года я с радостью оставил Сакраменто в нескольких тысячах миль позади, сев в самолет и отправившись в Китай, в давно запланированное турне, посвященное проблемам двусторонней торговли. Я возглавил делегацию из семидесяти пяти калифорнийских бизнесменов — работающих в сфере высоких технологий, выращивающих клубнику, занятых в строительстве и торговле, — и в течение шести дней мы объехали самую быстроразвивающуюся экономику в мире, пропагандируя сильные стороны нашего штата. Для меня эта поездка была очень важной — не только потому, что она явилась отрадной переменой после горечи поражения на специальных выборах, но и потому, что само зрелище преобразований в Китае помогло снова увидеть все в перспективе. Масштабы строительства поражали. Я понял, что у меня на глазах обретала форму новая сверхдержава, и почувствовал, какие проблемы это создает и какие новые возможности открывает перед Америкой. И, конечно, для такого прирожденного торговца, как я, было здорово снова путешествовать по миру, продвигая калифорнийские товары в Азии. Наша торговая делегация принесла Калифорнии маленький, но очень символичный успех. Впервые мы получили возможность поставлять калифорнийскую клубнику напрямую в Пекин, как раз к Олимпийским играм, которые должны были состояться там в 2008 году.

Когда я возвратился в Калифорнию, главным вопросом в повестке дня стали кадровые перестановки.

До губернаторских выборов 2006 года оставалось меньше года, поэтому время для крупных перемен было не самым подходящим. Однако перемены назрели. Теперь я уже гораздо лучше разбирался в политике Калифорнии, я лучше знал главных действующих лиц, и мне были нужны не просто умные, опытные люди, но единая сплоченная команда. После специальных выборов опросы общественного мнения показывали, что только 27 процентов избирателей по-прежнему считает, что Калифорния движется правильным путем, а мой собственный рейтинг снизился до всего 38 процентов. Мне также были нужны люди напористые, которых не парализовали бы временные неудачи и которые видели бы черный юмор в том факте, что мой рейтинг теперь был почти таким же низким, как и рейтинг законодательной власти.

Я уже решил, кого хочу видеть новым главой своей администрации: Сюзен П. Кеннеди. Она, как ее тотчас же охарактеризовала пресса, была маленькой крутой светловолосой лесбиянкой, не расстающейся с сигарой, — самый неподходящий выбор, какой я только мог сделать. Сюзен не только была закоренелой демократкой и в прошлом активисткой за право на аборты, но она также работала помощником главы администрации Грея Дэвиса. Сюзен ушла с этого поста, недовольная общим параличом, охватившим Капитолий штата.

Я проникся уважением к Сюзен, еще когда она была комиссаром коммунальных компаний, потому что хотя она и была демократкой, она всегда выступала за отмену всевозможных предписаний, ограничивающих рост бизнеса. Время от времени Сюзен присылала меморандумы с убийственно четкими комментариями относительно проблем, стоящих перед моей администрацией. Она была в отчаянии, так как считала, что нам угрожает опасность безрассудно растратить историческую возможность перемен.

После недолгих предварительных обсуждений я, вернувшись из Китая, предложил Сюзен возглавить мою администрацию. Прежде чем согласиться, Сюзен приехала к нам домой, чтобы поговорить со мной и с Марией. В беседе были затронуты многие темы, в том числе то, с чем предстоит столкнуться Сюзен, имея дело с республиканцами, членами моего штаба.

— Я сделаю все возможное, чтобы избежать кровопролития, что лишь замедлит наше продвижение и еще больше испортит вашу репутацию, — сказала она. — Но вы должны разрешить мне рекомендовать любые необходимые перемены. И в случае борьбы вы должны будете поддержать меня на все сто процентов.

— Я вас поддержу; мы будем работать вместе, — обещал ей я.

Наконец я задал вопрос, который всегда задают в конце собеседования при приеме на работу:

— У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?

— А то как же, — сказала Сюзен. — Какое наследие вы хотите оставить после себя как губернатор?

Я долго молча смотрел на нее, прежде чем ответить. Будучи губернатором, приходится постоянно выслушивать самые разные вопросы. И я понимал, что Сюзен прекрасно знает, чего уже успела добиться моя администрация и какие цели мы перед собой ставим. Но в конце концов я решил, что эта невысокая отважная женщина, возможно, действительно хочет понять, что для меня самое главное. «Я хочу строить, — сказал я. — Я хочу видеть повсюду строительные краны». В самом ближайшем времени численность населения штата должна была перевалить за пятьдесят миллионов, а у нас не было для этого достаточно дорог, мостов, школ, водопровода, связи, железных дорог и электростанций.

Говоря о строительстве, я возбудился, и Сюзен тоже возбудилась, и не успели мы опомниться, как уже оба взахлеб говорили о поездах, кранах, автострадах и сталелитейных заводах. «Я видела по телевизору, как вы говорили об этом во время своего визита в Китай, — сказала Сюзен. — Вы сказали, что нам нужно мыслить не мелко, как Микки-Маус, а категориями облигаций на пятьдесят или даже на сто миллиардов долларов, и тут ваше окружение поспешило перевести эти цифры в нечто более скромное. Что ж, это чушь собачья, и вы были абсолютно правы!»