Вспышка молнии за горой

Буковски Чарльз

Мать и отца – и видел их страшную глупость.

А иногда мне казалось: их глупость – просто притворство,

Ведь глупым настолько попросту

Быть невозможно.

Но – нет, никакого притворства!

Из-за этого у меня кишки перекручивались,

Точно соленые крендельки.

Понимаете, мне ПРИХОДИЛОСЬ жить с ними.

Они объясняли, что мне делать, когда и как.

Они давали мне крышу над головой,

Кормили и одевали.

И – хуже всего –

мне просто

Некуда больше было податься. Выбора никакого:

Приходилось быть с ними.

Понимаете, в этом возрасте я еще мало что знал,

Но чувствовал четко: они – просто глыбы плоти,

И все.

Хуже всего были обеды: сплошные слюни,

Чавканье и идиотские разговоры.

Я старался смотреть только себе в тарелку. Пытался

Глотать обед, только он

В желудке словно бы превращался в замазку.

Я не переваривал ни родителей, ни жратву.

Наверно, так, потому что покакать -

Для меня было сущей пыткой.

«Покакал ты или нет?»

И вот я опять – у врача в кабинете.

Он был малость умнее родителей,

Но – не намного.

«Ну-ну, молодой человек, так значит, вы снова не какали?»

Он был толст, изо рта его дурно пахло. И потом воняло.

Золотая толстая цепь от карманных часов

Болталась на брюхе.

Я думал – уж этот-то какает вволю.

Я смотрел на мать.

Задница у нее была мощная.

Воображал ее, сидящую на унитазе,

Какающую, с вытаращенными глазами.

Она была такой безмятежной -

Голубка, и только!

Оба они какают, сердцем чувствовал я.

Вот гнусные люди!

«Итак, молодой человек, вы никак не можете какать,

Да?»

Он часто над этим подшучивал:

Он, дескать, может, она тоже, весь мир – может…

А я – не мог.

«Ну вот что. Пропишем-ка мы вам

эти пилюльки.

Но уж если они не подействуют тоже -

Знаете, что с вами будет?»

Я промолчал.

«Нет, молодой человек, отвечайте».

Ладно, решил я, отвечу.

Очень хотелось скорее оттуда убраться.

«Заворот кишок».

«Заворот кишок», – повторил он с улыбкой.

Потом повернулся к матери:

«А вы-то как, дорогуша?»

«Со мной все отлично, доктор»

Конечно, отлично…

Какала сколько хотела!

И мы выходили из кабинета…

«Славный он человек, наш доктор, верно?»

Не отвечаю.

«Правда ведь, славный?»

«Да».

Но мысленно я произнес другое:

Да, он-то способен какать.

По нему это было видно.

Короче, какал весь мир, – только я

Изнутри был скручен в соленые крендельки!

А после мы шли по улице.

Я

глядел на людей, проходивших мимо,

И у каждого из прохожих была задница.

«Я только их задницы и замечал, -

Сказал он, -

Это было ужасно».

«Должно быть, ваше детство

Напоминало мое», – говорю.

«Мне почему-то от этого совершенно не легче», -

Сказал он.

«Мы оба должны это преодолеть», -

Говорю.

«Я пытаюсь», – он отвечал…

Poop

Конец эпохи

Все вечеринки

В моем доме

Портило рукоприкладство.

Мое

Это-то их

И привлекало -

Будущих

Писателей,

Их

Будущих

Женщин.

Писатели?

Женщины?

Вечно я слышал,

Как они

Шепчутся

По углам:

«Когда он

Полезет в драку?

Он

Лезет в драку всегда!»

Мне нравились

Начала

И середины

Моих вечеринок.

Но всякий раз,

Когда ночь

Подплывала к утру,

Что-то -

А может, кто-то -

Приводил меня

В дикую ярость.

И тогда я

Хватал за грудки

Какого-нибудь парня

И вышвыривал в дверь

Прямо

С крылечка.

Так было

Проще всего

Избавиться

От гостей.

Ну вот,

А однажды ночью

Я

Твердо решил,

Что

На сей раз

Выдержу

До конца

Без всяких

Бурных Инцидентов.

Я

Как раз

В кухню

Входил -

Налить себе

Еще выпить,

И вдруг

На меня

Бросился

Сзади

Питер -

Владелец

Книжного

Магазина.

У хозяина

Книжного магазина

С головой

Было еще хуже,

Чем почти у всех остальных.

Он стиснул меня

В невозможном

Медвежьем

Захвате

Сзади, -

Должно быть,

Это безумие

Придало ему сил.

И покуда молокососы

В комнате рядом

Толковали на все лады

О способах

Спасения мира,

Меня

Убивали.

Я думал – все,

Мне конец.

Яркие вспышки

Света

Сверкали в глазах.

Я больше

Не мог дышать.

Я чувствовал:

Сердце мое

Бешено бьется,

В висках стучит.

Как зверь,

Попавший в капкан,

Я собрал

Последние силы,

Обхватил его

Шею

Руками,

Согнулся,

Понес его

На себе.

Вбегаю

В кухню.

В самый

Последний

Момент

Голову