Вспышка. Книга первая
Шрифт:
Он пребывал в состоянии эйфории. Нет, ему это точно не снится, ликовал он. Она была очень, очень настоящей.
– Пожалуйста, присядьте и выслушайте меня, – торопливо проговорил Зиолко, потянув ее в кабинку. – Если вы дадите мне одну минуту, я вам все объясню.
– Боюсь, это противоречит правилам. – Она добродушно рассмеялась, но продолжала твердо стоять на своем, отказываясь сдвинуться с места.
– Правила для того и существуют, чтобы их нарушать, – торжественно проговорил он.
– Нет, нет. – Она тряхнула головой. – Это не так. Во всяком случае, если я не хочу потерять работу.
– А зачем
– Если вы этого еще не поняли, я вам объясню. Я должна что-то есть.
– А вы не хотели бы сниматься в кино? – с любопытством осведомился Зиолко. – Вы Могли бы подписать контракт сегодня же.
Тамара покраснела и рассмеялась.
– Мистер, это самая избитая шутка в этом городе. А сейчас извините, у меня есть другие дела.
Он казался искренне обиженным.
– Послушайте, хотите навести обо мне справки? Убедиться, что я не болтун? Вон там телефон. – Он кивнул в сторону выхода.
– Я здесь работаю, – холодно напомнила она ему. – Я отлично знаю, где телефон.
– Хорошо. Я даже дам вам монетку. – Зиолко полез в карман, и Тамара воспользовалась предоставленной ей возможностью убежать.
– Эй! – Он вскочил на ноги. – Вы куда? Разве вы не хотите позвонить в студию и справиться обо мне?
– Мне надо обслужить другие столики. – Она торопливо пошла к стойке, стараясь не обращать внимания на других посетителей, которые с интересом уставились на нее.
Он не отставал.
– Я даже не знаю вашего имени! – громко сказал он.
– Я ведь тоже не знаю вашего имени, правда? – равнодушно ответила она, стараясь говорить потише, чтобы ее не было слышно всем. Схватив две тарелки с раздаточного окошка, она развернулась и саркастически улыбнулась ему. – Это ставит нас в одинаковое положение, вы не находите?
– Меня зовут Луис Зиолко, – тихо сказал он. – А как вас?
От удивления она выронила тарелки. Они с грохотом упали на пол, и ему пришлось отскочить назад, чтобы брызги от яичницы с ветчиной не попали на него.
– Что с вами? – спросил он. – Вы выглядите так, будто встретили привидение.
Ухватив Зиолко за свитер в том месте, где, будь на нем костюм, находились бы лацканы, Тамара принялась трясти его.
– Что вы сказали? – недоверчиво прошептала она. Лицо ее вдруг стало пепельно-серым.
– Я сказал, что меня зовут Луис Зиолко. А теперь, будьте добры, назовите ваше имя.
Она отпустила его свитер и, покачиваясь, отступила на шаг назад. Упершись руками в бока, безнадежно вздохнула, закатила свои зеленые глаза и покачала головой.
– Тамара, милочка, – вслух произнесла она, – иногда ты бываешь первоклассной девкой.
– Стоп! – зловеще прорычал в свой мегафон Луис Зиолко, вскакивая с режиссерского кресла. – Стоп-стоп-стоп! – Он ходил по площадке, громко топая ногами и чертыхаясь себе под нос. Затем на минуту остановился и бросил свирепый взгляд в сторону Тамары.
«Что я теперь сделала не так?» – смущенно подумала Тамара и посмотрела на Зиолко. Он заставлял ее повторить эту простую сцену уже в двадцать восьмой раз и снова неожиданно прервал съемку. Она чувствовала, что его ангельское терпение начинает опасно истощаться.
Он поднес мегафон к губам:
– Уберите свет!
В ту же секунду ослепительно-горячее
Тамара сразу же почувствовала, как от царившего на необогретой площадке влажного, колючего холода ее руки покрылись гусиной кожей. Девушка из костюмерной поспешила набросить ей на плечи одеяло, и Тамара, выдавив из себя улыбку, отдала ей боа из белых перьев, поплотнее завернувшись вместо них в одеяло. Ее зубы непроизвольно начали стучать, что было совсем не удивительно. Как только на нее направляли включенные на максимальную мощность ослепительные прожектора, ее бросало в пот, да так, что лицо и плечи приходилось покрывать специальной пудрой; и неизменно, как только огни гасли, ее вновь бросало в холод. Жар, холод. Жар, холод. Ей редко доводилось испытывать такие перепады температуры, и она опасалась, что, если не будет осторожной, дело кончится воспалением легких или, по меньшей мере, плевритом. Ее восхитительный костюм: короткое узкое белое шелковое платье, щедро расшитое блестками, с застежками из искусственных бриллиантов на плечах, приколотый к поясу веер из страусовых перьев и украшенная перьями лента на голове – не слишком согревали ее, так же, как и висящие на шее две длинные нити жемчуга и бриллиантовые стразы на запястьях и пальцах.
При виде надвигающегося на нее Зиолко, Тамара отвернулась, чтобы тот не заметил, как она борется со слезами.
– Что я теперь сделала не так? – робко спросила она, как бы разговаривая со стоящей перед ней стеной. Ясно же, что снова сделала что-то не так; с чего бы еще он остановил съемку? И все же она была почти уверена в том, что сыграла сцену совершенно правильно.
– На этот раз дело не в том, что ты что-то сделала не так, – в его голосе слышалась усталая обреченность. – Дело в этих проклятых пятнах.
– Пятнах? – Она повернулась к нему лицом. – Каких пятнах?
Он откинул одеяло с ее плеч.
– Вот этих.
Она опустила глаза и изучающе посмотрела на свои плечи. Удивленный стон сорвался с ее губ. Повсюду, где боа касалось кожи, ее плечи были покрыты безобразными красными пятнами.
У нее оказалась аллергия на перья.
Черт! Как не вовремя!
Зиолко наклонился к ее лицу.
– Почему ты не сказала, что у тебя аллергия? – осведомился он тихим, но грозным голосом.
– Откуда мне было знать? – сердито выпалила в ответ Тамара. Из ее безупречно подведенных глаз покатились слезы, образовав черный подтек. – Я ведь не все время хожу в куриных перьях!
Он вздохнул, выражение его лица смягчилось.
– Ладно, ладно. Только не плачь, хорошо? Испортишь грим. – Зиолко знаком подозвал Перл. – Наложите побольше грима ей на спину и плечи, чтобы скрыть пятна, – раздраженно приказал он. – Это должно помочь, как думаешь?
Перл кивнула и сочувственно посмотрела на Тамару. Зиолко щелкнул пальцами в сторону костюмерш.
– Принесите вместо боа белую меховую накидку. Костюмерша торопливо удалилась.
Тамара удивленно взглянула на Зиолко.