Встреча через века
Шрифт:
Он так и не спросил, стоит ли там по-прежнему Медный всадник, он был в этом совершенно уверен и хотел закончить сегодняшний осмотр именно в том месте.
И вот перед ним Нева. Водный простор, всегда казавшийся ему необъятным. Мучительно знакомые здания университета на том берегу "Двенадцать коллегий", Дворец Петра Второго, Дом Меншикова. Ростральные колонны Томона и гранитная набережная Стрелки со спуском к Неве были те же. Не хватало здания Военно-морского музея.
А здесь, на этом берегу, все было то же. Как две тысячи
Арелет опустился на землю.
Волгин вышел из него и остановился перед чудесным памятником, простоявшим здесь уже двадцать один век, символом Ленинграда, во все времена известным всему миру.
Толпа окружила Волгина с трех сторон. Он не замечал никого. Из этой толпы, где только дети были ниже или одного роста с Волгиным, ни один не встал перед ним.
Люди редко носили в это время года головные уборы. Но если бы они были, толпа обнажила бы головы. Выражение лица Волгина заставило смолкнуть говор. Все, кто был здесь, сразу почувствовали, что в этом свидании человека двадцатого века с почти что современным ему произведением искусства особый, не известный им смысл.
По лицу Волгина катились слезы. Он не замечал и не вытирал их.
С острой болью почувствовал он в этот момент свое жуткое одиночество среди людей. Во всем мире не было человека, с которым он мог бы поделиться своими мыслями, нахлынувшими воспоминаниями, вновь проснувшейся тоской по прошлому. Все это были отдаленные потомки тех людей, уже потерявшие с ними прямую связь.
Нет, они не поймут его! Не могут понять!
Он повернулся и, как слепой, пошел к арелету, прямо на стоявших сзади него людей, которые поспешно расступались перед ним.
Он сел не на свое место, а позади, показывая этим, что не желает больше вести машину и предоставляет Мэри и Владилену свободу действий.
Арелет быстро поднялся и скрылся из глаз толпы.
Пожилой мужчина, близко стоявший от Волгина и успевший хорошо рассмотреть его лицо, сказал задумчиво:
– Несчастный человек! Я всегда считал, что опыт Люция жесток и не нужен.
– Почему несчастный?
– возразил кто-то.
– Он снова живет.
– Да, конечно. Но я лично не хотел бы быть на его месте.
Арелет летел быстро. Прошло несколько минут, и под ними снова показался современный Ленинград.
– Где бы ты хотел остановиться?
– спросила Мэри.
– В гостинице, ответил Волгин на старом русском языке.
Мэри и Владилен удивленно переглянулись. По сходству слов они поняли, что сказал Волгин, но этот ответ был бессмысленным для них.
Они ничего больше не стали спрашивать, а заговорили между собой о посторонних вещах, давая Дмитрию время прийти в себя. Минуты через три Мэри повторила вопрос.
– Где угодно, - ответил
– Там, где хотите остановиться вы. Только... лучше бы без людей.
– Ты устал?
– ласково спросила Мэри.
Волгин вздохнул.
– Да, я устал. Я очень устал. Нет, я не голоден, - сказал он, предвидя следующий ее вопрос.
– Впрочем, вы можете накормить меня, если хотите. Мне... все равно.
Мэри и Владилен вторично переглянулись. "Что с ним?" - взглядом спросила Мэри. "Не знаю, но он явно не такой, как всегда", - так же молча ответил ей Владилен.
Волгин понял их немой разговор.
"Если бы здесь со мной были Ио, Люций или Мунций. они поняли бы меня, - подумал он.
– А эти двое... они слишком молоды".
Он чувствовал себя сейчас дряхлым стариком. Словно все тысяча девятьсот лет, промчавшиеся по Земле, со дня его первой смерти, вдруг легли на его плечи тяжелым грузом.
Мэри снова поговорила с кем-то по карманному телеофу.
– Дом номер тысяча девятьсот четырнадцать по улице Волгина свободен, - сказала она.
– Как ты сказала?
– спросил Волгин.
– Улица Волгина? Кто он был, мой однофамилец?
– Почему однофамилец?
– улыбнулась Мэри.
– Это ты сам. Все прежние Герои Советского Союза имеют улицы своего имени в тех городах, где они родились... Есть улица...
– Улицы, - перебил Владилен, поняв, что хотела сказать Мэри, носящие имена ученых, писателей, художников твоего времени.
– Мы не забываем людей, если они этого заслуживают, - добавила Мэри, понявшая, что едва не допустила непростительный промах.
Но Волгин хорошо понял, что хотела сказать девушка. Здесь в Ленинграде, была не только улица Волгина, но и Волгиной. Ведь Ирина тоже была Героем Советского Союза. И она также была уроженкой этого города.
Он улыбнулся грустной и смущенной улыбкой.
– Значит, Волгин поселится на улице Волгина. Любопытно. Но тут еще одно странное совпадение. Номер дома точно такой же, как год моего рождения.
– Тысяча девятьсот четырнадцать, - сказала Мэри.
Она знала это и раньше. Но, когда он так просто и естественно, вот так, сидя перед ней в современном костюме, такой обычный, совсем такой же, как все, сказал это, она вздрогнула. Названная ею самой цифра показалась вдруг совсем не обычной, не похожей на все другие цифры.
1914 !
Не новой, а христианской эры!
Это был год РОЖДЕНИЯ этого человека, которого она запросто называла по имени... ее брата!
Кровь хлынула ей в лицо, и, охваченная сильных волнением, она отвернулась.
– Тем более это должно быть тебе приятно, - сказал Владилен.
– Да, конечно, - с оттенком иронии ответил Волгин. Разумеется, тут не было ни совпадения, ни случайности. В городе знали, что рано или поздно Волгин будет здесь. Вероятно, этот дом давно ждет или его освободили сейчас, когда Волгин действительно прилетел сюда.