Встреча с хичи. Анналы хичи
Шрифт:
– Так что даже если мы сумеем уничтожить кугельблитц…
– Вы не сможете. Но если бы смогли, – сказал Альберт, – это все равно что раздавить одну муху цеце и считать, что с эпидемией покончено.
Он молча какое-то время курил, глядя на Хулио Кассату. Потом улыбнулся.
– Это плохая новость, – сказал он. – А хорошая в том, что вы лишились работы.
– Лишился чего?
– Вы
Глаза Кассаты широко распахнулись.
– О, воув, – сказал он, глядя на Алисию Ло.
Могу рассказать о разговоре Альберта с Алисией Ло.
– Простите, если выразился не совсем ясно, мисс Ло, – начал Альберт, – но когда Другие изучали вас на Сторожевом Колесе…
– Доктор Эйнштейн! Я не знала, что Вра… что Другие были с нами в полете!
Он улыбнулся.
– Я тоже тогда не знал, хотя, конечно, сейчас понимаю, что должен был догадаться. Они были здесь. Они и сейчас здесь, в моей программе; они повсюду, где хотят быть, мисс Ло, и полагаю, они будут с нами всегда, потому что мы их очень интересуем. И вы больше всех остальных.
– Я? Почему я?
– Потому что вы доброволец, – объяснил Альберт. – У меня не было выбора; я был создан как компьютерная программа и таким всегда был. Робинетт умер. Его единственной возможностью была машинная запись. И генерал Кассата, и миссис Броудхед – двойники живых личностей, но вы – вы сами выбрали машинную запись! Вы сознательно отказались от своего материального тела.
– Только потому, что мое материальное тело болело и было отвратительно внешне, и…
– Потому что вы решили, что в машинном виде вам будет лучше, – сказал Альберт, кивая. – И Другие находят это очень обнадеживающим, потому что не сомневаются: задолго до того, как положение станет критическим, все люди и хичи последуют вашему примеру.
Алисия Ло посмотрела на Хулио Кассату. И повторила то, что он сказал только что:
– Воув!
И
– Мне жаль, что я не мог ответить на ваш вопрос, когда вы меня просили, Робин, – сказал Альберт, – но это было невозможно, пока я учился.
Я снисходительно ответил:
– Тебе, наверно, потребовалось много времени, чтобы научиться всему, что они знают.
– Всему? О Робин! Да я почти ничего не узнал. Вы представляете себе, каков их возраст? И как много они узнали? Нет, – сказал он, качая головой, – я не узнал всю историю их расы, не узнал, как именно они собираются заставить вселенную сжиматься. В сущности, я получил только некоторые практически нужные сведения.
– Дьявольщина! – сказал я. – А почему не больше?
– Я не спрашивал, – просто ответил он.
Я обдумал его слова. И сказал:
– Ну, я думаю, когда настанет время, они многое смогут рассказать нам…
– Очень в этом сомневаюсь, – ответил Альберт. – Зачем им это? Будете ли вы учить космической навигации кошку? Может, когда-нибудь, когда все перейдут на следующую ступень эволюции…
– Станут как ты?
– Станут как мы, Робин, – мягко сказал он. – Когда все живые люди и живые хичи решат стать более живыми, стать вечно живыми… как мы… тогда, может быть, у нас появится шанс на настоящий диалог… Но я считаю, что на следующие несколько миллионов лет они оставят нас одних. Если мы оставим их в покое.
Я вздрогнул.
– Я с удовольствием это сделаю.
– Я рад, – сказал Альберт.
Что-то в его голосе заставило меня повернуться и посмотреть на него. Голос был другой, я уже слышал его раньше. И говорил со мной не Альберт.
Кто-то совсем другой.
– В конце концов, – улыбаясь, сказал Он, – Другие – тоже Мои дети.
Так что, вероятно, я никогда не достигну удивительного возраста зрелости, когда известны ответы на все вопросы, которые продолжают тревожить меня.
Но может быть, достаточно просто задать их.