Встреча в Пассаже д'Анфер
Шрифт:
Когда Андре Боньоль вошел в лавку, Кэндзи радовался удачному завершению сделки: ему только что удалось продать одному состоятельному коллекционеру пять томов «Декамерона» Боккаччо, изданных в 1757 году. Он передал клиента в руки Жозефа, который сидел за кассой, и велел Симеону упаковать книги. Взяв из рук Андре Боньоля записку Таша, Кэндзи внимательно прочитал ее. При этом на его лице не дрогнул ни единый мускул.
— Пришла моя очередь отлучиться, — сказал он своим помощникам. — Это личное дело, я постараюсь вернуться через час. Спасибо вам, Андре.
Кэндзи поднялся к себе, чтобы переодеться, а Андре Боньоль направился к Эфросинье на кухню.
—
— Мы… мы не любим этих… хрящевых рыб, которых надо засовывать в кипяток, — пробормотал Андре Боньоль.
— Я разделяю ваше мнение. Как говорит отец моей невестки: «Когда рыбка поймана, негоже снова совать ее в воду». Но если бы у вас была сноха, которая не ест мяса, вам бы тоже пришлось готовить морепродукты! Да что я такое говорю, ведь чтобы иметь сноху, нужен сын, а чтобы иметь сына, нужна жена, — проворковала Эфросинья, придвигаясь к своей жертве почти вплотную.
Андре Боньоль схватил рецепты и попятился, как краб, к выходу.
— Мы бесконечно благодарны вам за этот бесценный дар, — произнес он.
— Но я еще не все вам рассказала! Есть еще пикша в соусе из сливочного масла, морские петушки [115] со шпинатом, рисовый суп с миндальным молоком… Эй, куда же вы!
Увы, Андре Боньоля уже и след простыл.
«Вот так всегда! — расстроилась Эфросинья. — Вы из кожи вон лезете, чтобы соблазнить мужчину, а он бежит от вас как от чумной!»
115
Морской петушок (vongole) — тип одного из самых маленьких моллюсков, живущих в раковине. — Примеч. перев.
Заинтригованный запиской Таша, Кэндзи дошел по улице Жакоб до дома номер 47 и остановился у главного входа в больницу «Шарите». Почему Таша захотела безотлагательно переговорить с ним? Ее возмущает безнравственное поведение матери? Или, может, она задумала бросить Виктора?
Он сразу заметил знакомую шляпку с маргаритками на копне ослепительно рыжих волос. Молодая женщина была одета в короткую серую шерстяную накидку и бархатную юбку цвета слоновой кости. При всей скромности своего наряда, Таша выглядела среди больных, гуляющих в саду, королевой среди придворных. Поцеловав ей руку, Кэндзи шепнул на ухо:
— Подумать только, а ведь когда Виктор ухаживал за вами, я был против!
— А я всегда жалела, что вы не мой отец, несмотря на то, что наши взгляды во многом расходятся. Впрочем, мое желание в некотором роде исполнилось.
Таша лукаво улыбнулась.
— Что вы имеете в виду? — смутился Кэндзи.
— Ну как же, ведь выйдя замуж за вашего приемного сына, я стала почти что вашей дочерью. Вот почему ваш портрет висит на почетном месте у меня в мастерской.
Кэндзи вздохнул с облегчением — ему на мгновение показалось, что Таша имеет в виду его роман с ее матерью Джиной — и поздоровался с сидящим неподалеку молодым человеком. Тот читал книгу «От Мазаса до Иерусалима» Зо д’Акса, и Кэндзи узнал в нем своего покупателя.
— А я, в свою очередь, никогда не устану любоваться вашим пейзажем, изображающим
— Спасибо, но я позвала вас не для того, чтобы обмениваться комплиментами. Дело серьезное: Виктор снова ввязался в расследование, и я очень за него беспокоюсь. Сегодня утром он звонил Жозефу и сказал, что убит некий Виржиль Сернен. И назвал еще троих убитых, я записала их имена.
Таша сунула свекру в руки упаковку от мыла.
— Деода Брикбек, Максанс Вине, Эварист Вуазен, — прочитал Кэндзи.
Он тотчас вспомнил про газету «Фигаро» с пометками, забытую Виктором в бывшей фотолаборатории. Два имени были подчеркнуты карандашом: Деода Брикбек, служащий обсерватории, и Максанс Вине, рабочий-литейщик. Эти двое погибли от удушья в фиакрах. Был еще блокнот Жозефа, в котором упоминались Эдокси Аллар, Сюзанна Боске и двое мужчин: Амори де Шамплье-Марей и Донатьен Вандель. Кэндзи поделился этой информацией с невесткой.
— Нет никаких сомнений: они снова взялись за старое! — удрученно воскликнула Таша и тихо добавила: — Возможно, Виктору необходима время от времени подобная встряска, обыденность наводит на него скуку…
— Но ведь ему есть чем заняться: книжная лавка, фотография… — возразил Кэндзи. — И вы, у него есть вы.
Таша покраснела, тронутая его словами.
— Увы, сталкиваясь с какой-то тайной, он не в силах устоять. Скажите, что мы с вами можем предпринять?
Кэндзи пригладил рукой прядь седеющих волос. Он чувствовал, что стареет, хотя никогда в этом не признался бы. Ему все труднее противостоять энергии сына и зятя. Невозмутимость изменила ему, и он воскликнул:
— Трагедия на площади Бастилии ничему его не научила! Если бы не никелевый хронометр, револьверная пуля пронзила бы его грудь! [116]
— Вот видите! Виктор снова готов ходить по лезвию бритвы, не беспокоясь о том, что при этом чувствуем мы с вами! И Жозефа за собой тянет. Этому необходимо положить конец, но я не знаю как…
116
См. роман «Тайна квартала Анфан-Руж». — Примеч. авт.
— Для начала договоримся о том, что будем делиться любой имеющей отношение к делу информацией. Но если Виктору и Жозефу приспичит куда-то уйти, я не смогу их остановить!
— Как нельзя остановить ветер, — согласилась Таша.
Они скрепили свой союз рукопожатием, которое немного смутило их обоих.
Предчувствия не обманули Кэндзи. В тот же день оба его компаньона исчезли из магазина: Жозеф сослался на какую-то экспертизу, Виктор — на встречу с фотографом Альбертом Лонде. [117]
117
Лонде Альберт(1858–1917) — французский исследователь, медик. В 1878 г. в больнице Сальпетриер использовал способ хронофотографии душевнобольных для изучения протекания заболевания. Также применял сконструированный им аппарат для изучения баллистики. Фотографии Лонде воспринимаются теперь и как художественные произведения. — Примеч. перев.