Встреча в пути
Шрифт:
Какие там любимые сосенки? Значит, наш пречистый депутат «крышует» черных лесорубов и процветает на эти денежки. Хотя, чему я удивляюсь?
Мы ещё немного «прошлись» по Чернокатову, перемыв его косточки.
Потом я, смеясь, рассказала, как меня угощали древним итальянским вином в кафе «Каллипсо» Призналась, как мне хотелось запить это бесценное коллекционное вино рюмочкой русской ледяной водки и закусить бочковым огурцом.
– Ты становишься популярной в кафе «Каллипсо»! Однако! Давай рассказывай все, как было! Узнаю подробности твоего поведения у ребят – официантов!
Мы с юмором рассуждали о старинных винах, нашем полном невежестве в этом вопросе и непринужденно смеялись.
Я стала рассказывать ему о своем детстве, о том, как мой дед в бане гнал самогон, наливал «первач» в старый металлический чайник и шел угощать соседей. Виктор тоже вспомнил несколько забавных случаев, и мы развеселились, как дети. Затем Виктор взял гитару и мы спели несколько песен Высоцкого.
« И можно свернуть, обрыв обогнуть, но мы выбираем трудный путь, опасный как военная тропа! » – громко запели мы в унисон одну из наших любимых песен.
Вдруг я заметила, что Виктор взглянул в сторону коридора.
Обернулась и замерла на полуслове. Там, у распашных дверей стояла высокая худощавая пожилая женщина и смотрела на меня. Интересно, сколько времени она наблюдает за нами? Во взгляде женщины было любопытство, смешанное с неприязнью.
Женщина перевела взгляд на Виктора.
– Витюша, я тебе свежих огурчиков с зеленью положила в холодильник! С дачи привезли! – произнесла женщина.
– Мама, спасибо! Это Аэлита! Моя знакомая из Ново – Зиминска! Аэлита, Мария Савельевна, моя мама! Знакомься! – спокойно сказал Виктор.
Женщина снова посмотрела на меня, не ответила и ушла. Было понятно, что ей неприятно мое появление в доме Виктора. Я поежилась от внутреннего дискомфорта.
– Извини! Мама странно себя ведет. Обычно, она гораздо вежливее…, – тихо сказал Виктор.
– Ничего удивительного! Мне не следовало приезжать в дом женатого мужчины! Твоя мама права! – я быстро начала одевать плащ.
Возле гостиницы Виктор вышел из машины, проводил меня до самого номера.
Было начало двенадцатого, но швейцар приветливо кивнул ему в дверях гостиницы. Удивительный мужчина! Все его знают!
– Ты не зайдешь? – неуклюже произнесла я и сама ужаснулась. Что я делаю?
Зазываю женатого мужчину к себе в номер? Ночью?
После того, как мы приехали из его дома? Что мне неясно? Он не хочет выходить за рамки дружеских отношений. Не хочет и всё.
– Моя дорогая марсианка, я не прощаюсь! Через две недели у меня поездка в Ново – Зиминск. Увидимся! – Виктор крепко обнял меня и слегка приподнял над полом.
Потом вытащил откуда-то из-за пазухи тоненький розовый бутончик, подал мне и быстро пошел по коридору. Я поднесла к лицу цветок, вдохнула тонкий розовый аромат и с печалью смотрела на удаляющийся от меня силуэт Виктора.
Я приехала из Братска в отличном настроении. Две недели пролетели в сплошной работе и заботах.
Но когда прошел месяц и Виктор не позвонил и не приехал, мое радужное настроение стало таять, как снежный
Мне было неудобно звонить ему и спрашивать о причинах. Мало ли что может задержать взрослого занятого человека?
Начну звонить, сочтет меня назойливой дамочкой. Я решила терпеливо ждать. Но как это было непросто, просто ждать.
Я снова начала худеть и терять интерес к окружающим. Перестала звонить подругам и вечерами сидела на широком подоконнике и смотрела в звездное небо. Беспрестанно включала песню «Встреча в пути» и прослушивала ее десятки раз.
Я жила без Виктора сорок пять лет. Как я жила без него эти сорок пять лет? Как? Нормально?
Теперь я знала о нем намного больше. Виктор Ионович Мацкевичус, сорок семь лет. Инженер – строитель по образованию. Неопределенное семейное положение.
Но, опять же, с его слов. Что еще? Ничего.
Сердце ныло, щемящей болью отдаваясь за грудиной.
Трудно было облечь эту боль в словесное определение. Что это? Тоска? Печаль? Влюбленность?
Почему она вообще возникла во мне? Виктор ни словом не обмолвился о своем отношении ко мне.
Он ни одним действием не показал своей увлеченности мною. Другими словами, если я влюблена, то эта любовь безответна.
Зачем мне это?
Я познакомилась со своим будущим мужем Леонидом на танцах в нашем студенческом общежитии. Меня пригласил на танго худощавый невысокий молодой человек, больше смахивающий на подростка. Обратив на меня свои темные глаза, парень представился: меня зовут Леонид. Он не был студентом нашего института.
В нашем медицинском общежитии он оказался случайно. Зашел поздравить своего школьного приятеля, студента стоматологического факультета, с днем рождения. Сам Леонид с гордостью отметил, что с отличием закончил Иркутский политехнический институт. Был принят на работу в управление машиностроительного завода.
Не придав значения этому эпизоду, я быстро забыла про Леонида. Мне не нравились низкорослые мужчины.
К тому времени волна женского тщеславия уже поразила мою душу. За вечер я могла слышать пять или шесть комплиментов в свой адрес от ребят по общежитию и внимание Леонида не произвело на меня особого впечатления.
Я начала осознавать силу своей женской красоты. Хотя произошло это не вдруг.
Когда мы заканчивали третий курс, в Иркутск приехал знаменитый московский стилист Антон Свинтицский.
Моя соседка по комнате Надя Ефремова убедила меня пойти постоять в очереди к столичной звезде парикмахерского искусства и мастера преображения. Рассказывали о нём много удивительного.
Мы тщательно вымыли свои волосы и встали в конце очереди. К слову, очередь не была длинной. Цена сеанса равнялась десяти рублям. Деньги по нашим студенческим меркам солидные.
В обязательные условия Антона Свинтицкого входило требование: у девушки должно быть чистое лицо, без единого намека на крем и хорошо промытые волосы. Я не испытывала каких-либо иллюзий по поводу своей внешности. Но было любопытно узнать, что можно сделать из моего обыкновенного лица.