Встреча выпускников

Сэйерс Дороти Л.

— Вы пытаетесь сделать мистерию из вчерашнего дневного происшествия? — улыбнулась Харриет. — Я думаю, что всё дело состояло в обещании познакомить её с некоторым человеком в Италии, у которого имеется библиотека.

— Именно так она нам и сказала, — ответила мисс Эдвардс. Харриет поняла, что за её спиной отпускалось много разных шуточек о тьюторе по истории. — Ладно, — продолжила мисс Эдвардс, — Я обещала ему статью о группах крови, но он пока не начал её у меня клянчить. Он — интересный мужчина, не так ли?

— С точки зрения биологии?

Мисс Эдвардс засмеялась.

— О, конечно, он — прекрасный экземпляр племенного животного. Имеет до отвращения

прекрасную родословную, но обладает живым интеллектом. Но я не это имела в виду.

— Тогда для женщины?

Мисс Эдвардс посмотрела Харриет прямо в глаза.

— Думаю, для многих женщин.

Харриет выдержала взгляд.

— У меня нет никакой информации об этом пункте.

— А! — заметила мисс Эдвардс. — В своих романах вы больше имеете дело с материальными фактами, чем с психологией, так?

Харриет с готовностью признала, что это действительно так.

— Ну, неважно — сказала мисс Эдвардс, и несколько резковато пожелала спокойной ночи.

Харриет спросила себя, в чём тут дело. Достаточно странно, но она ещё ни разу не задавалась вопросом, что такое Питер для других женщин или они для него. Это доказывало или слишком большую уверенность с её стороны, или очень большое безразличие.

Достигнув своей комнаты, она достала из сумочки записку и разорвала, не перечитывая. Одна мысль о ней заставила её покраснеть. Героика, которая не состоялась, становится настоящей карикатурой.

Четверг ознаменовался в основном сильной, длительной и совершенно необъяснимой ссорой между мисс Хилльярд и мисс Чилперик в саду преподавателей после вечерней трапезы в Холле. Как это всё началось или о чём поначалу шла речь, впоследствии никто не смог вспомнить. Кто-то нарушил порядок в стопке книг и бумаг на одном из столов библиотеки, так что в итоге соискатель по истории прибыл на семинар с какой-то сказкой о том, что все заметки куда-то исчезли. Мисс Хилльярд, которая весь день была чрезвычайно вспыльчивой, пришла, чтобы лично проконтролировать вопрос, затем за столом она бросала на всех негодующие взгляды, а как только директриса вышла из-за стола, обрушилась на мир в целом.

— Не понимаю, почему мои ученики всегда должны страдать от небрежности других людей, — сказала мисс Хилльярд. Мисс Берроус сказала, что не видит, что они страдают больше других. Мисс Хилльярд сердито напомнила случаи, относящиеся к предыдущим трём семестрам, — в результате выходило, что студентки по истории буквально подвергались преднамеренным преследованиям.

— С учётом того, — продолжала она, — что группа по истории является самой большой в колледже и уж конечно не менее важной…

Мисс Чилперик указала, вполне справедливо, что в этом конкретном году соискателей на обучения английской литературе оказалось, больше, чем по любой другой специальности.

— Конечно, вы должны были это сказать, — отрезала мисс Хилльярд. — Может быть, в этом году их действительно на парочку больше, но осмелюсь задать вопрос, почему нам, чтобы справиться с ними, нужен дополнительный тьютор по английскому, когда я должна всё делать в одиночку…

Именно в этот момент первоначальный повод для ссоры был совершенно утерян в тумане лиц, а в результате мисс Чилперик была обвинена в дерзости, высокомерии, пренебрежении своей работой, общей некомпетентности и желании привлечь к себе внимание. Сама дикость этих обвинений повергла бедную мисс Чилперик в полное изумление. И никто, казалось, не мог ничего сделать, кроме, возможно, мисс Эдвардс, которая сидела с мрачной улыбкой и вязала для себя

шелковый джемпер. Дальнейшие обвинения плавно перешли от самой мисс Чилперик к её жениху, чья эрудиция была подвергнута уничтожающей критике.

Мисс Чилперик встала, вся трясясь.

— Думаю, мисс Хилльярд, — сказала она, — вы просто не в себе. Я не возражаю против того, что вы говорите обо мне, но не могу спокойно сидеть, когда вы оскорбляете Джейкоба Пепперкорна. — Она немного запнулась, произнося это неудачное имя, и мисс Хилльярд зло рассмеялась. — Мистер Пепперкорн — очень хороший учёный, — продолжала мисс Чилперик с видом все более и более распаляющегося гневом ягнёнка, — и я настаиваю…

— Я рада слышать, что вы так говорите, — сказала мисс Хилльярд. — На вашем месте, я бы вполне довольствовалась им.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — закричала мисс Чилперик.

— Возможно, вам могла бы подсказать мисс Вейн, — парировала мисс Хилльярд, и ушла, не сказав больше ни слова.

— Святые угодники! — воскликнула мисс Чилперик, поворачиваясь к Харриет, — что она имела в виду?

— Не имею ни малейшего представления, — пожала плечами Харриет.

— Я не знаю, но могу предположить, — сказала мисс Эдвардс. — Если люди приносят динамит на пороховой завод, они должны ожидать взрыва. — Пока Харриет пыталась извлечь из закоулков ума какие-то ассоциации, вызванные этими словами, мисс Эдвардс продолжила:

— Если никто не доберётся до сути этих происшествий в течение ближайших нескольких дней, у нас будет убийство. Если мы уже сейчас ведём себя так, то что с нами будет в конце семестра? С самого начала следовало обратиться в полицию, и, если бы я была здесь, то так прямо и сказала бы. Для разнообразия мне бы хотелось иметь дело с хорошим, пусть и недалёким, сержантом полиции.

Затем она тоже встала и вышла, оставив донов молча смотреть друг на друга.

19

О плотно сбитый Самсон! О прочно сшитый Самсон! Я превосхожу тебя в искусстве владения рапирой, как ты меня — в искусстве ношения ворот. И я тоже влюблён.

Уильям Шекспир [102]

Харриет оказалась даже слишком права относительно Уилфрида. Она потратила часть четырех дней для изменения и очеловечивания Уилфрида, и сегодня после мучительного утра, проведённого с ним, сделала мрачный вывод, что ей придётся переписать всё сначала. Мучительная человечность Уилфрида теперь ярко выделялась на фоне полнейшей пустоты других персонажей, как зияющая рана. Кроме того, после сокращения мотивов поведения Уилфрида до тех, которые были возможны в психологическом плане, б'oльшая часть сюжета просто выпала, оставив дыру, через которую можно было лишь чуть-чуть увидеть новые и захватывающие джунгли интриги. Она стояла, бесцельно уставившись в витрину антикварной лавки. Уилфрид становился похожим на одну из тех желанных шахматных фигур из слоновой кости. Вы могли исследовать его внутренности и обнаружили бы запутанную и тонко вырезанную сферу чувствительности, а если повертели бы его в пальцах, то обнаружили бы другую часть внутри предыдущей, а в ней ещё одну.

102

«Бесплодные усилия любви» Акт 1. Сцена 2. (Переводчик Ю. Корнеев).