Встреча
Шрифт:
— Стихи могут подождать до утра. — Гарри, приподнявшись в постели, следил за ней прищуренными глазами.
— Нет. Лучше покончим с этим сейчас. — Она подала ему листок. — Вот, прочти.
Гарри взял бумагу и нахмурил темные брови:
— Вряд ли я смогу сказать что-нибудь сразу. Тут потребуются некоторые усилия.
— Но это же просто плохие стишки, Гарри! И уж конечно никакая не государственная тайна. Обыкновенная чепуха. Он умирал, когда попросил меня сохранить их. Возможно, ему мерещилось что-то страшное или его мучили ужасные предчувствия.
Гарри
ПАУТИНА
Смотри, как дерзкие юнцы над паутиною сверкающей играют,
Смотри, как воздух разрезают серебряные сабли их.
Встречаются они втроем за чаем, однако ж снова возвратятся, чтобы Хозяину обедом послужить.
Средь нитей шелковистых трапеза ему готова, и пьет он кровь сих юношей беспечных.
Он выжидает часа своего, который наступает в три и в девять, когда слабеет свет.
И вот уж многих нет, и те, кто выжил, тоже исчезают.
Паук играет в карты, зная, что за ним победа.
Считай, что двадцать — это три, а три — один, и тусклый свет блеснет тебе в тумане.
Августа напряженно ждала, пока Гарри прочтет стихи. Она не говорила ни слова. Закончив читать, он снова посмотрел на нее, теперь уже довольно холодно и очень внимательно:
— Ты кому-нибудь показывала их после смерти брага, Августа?
— Да, — кивнула она. — Через несколько дней после убийства к дяде Томасу явился какой-то человек; они поговорили, и этот человек попросил показать ему вещи убитого. Дядя Томас велел мне показать все, в том числе и этот листок.
— И что сказал этот человек?
Августа пожала плечом:
— Сказал, что все это полнейшая чепуха. Стихи его вообще не заинтересовали. Он обратил внимание только на документы, которые обнаружили у Ричарда. А потом начал намекать, что Ричард шпионил в пользу французов, и они с дядей Томасом решили, что дело следует замять.
— А ты не помнишь, как звали того человека?
— Кроли, кажется.
Гарри от отвращения даже зажмурился:
— Кроли? Ну конечно! Жалкий безмозглый шут! Ничего удивительного, что на этом расследование и закончилось.
— Почему ты так говоришь?
— Кроли был полным дураком.
— Был? — Августа так и застыла.
— Он умер год назад. Он был не только глуп, но и придерживался весьма старомодных представлений о нравственности военной разведки. Он полагал, что сбор секретных сведений — занятие в высшей степени непристойное и совершенно не подходит для истинного джентльмена. В результате он был чудовищно несведущ во всех вопросах и неспособен отличить зашифрованное письмо от обычного, даже если это буквально бросалось в глаза.
Августа поставила свечу на столик и уселась, уткнувшись подбородком в колени.
— Ты думаешь, это стихотворение зашифровано?
— Очень похоже. Утром я посмотрю более внимательно. — Гарри бережно свернул листок.
Августа никак не могла успокоиться:
— Но даже если это и зашифрованное послание, то, вероятно, Ричард вез его английскому агенту, а не французскому?
— Для тебя, Августа, главное понять, что уже неважно, на кого работал Ричард. По крайней мере, мне совершенно безразлично, чем занимался твой брат два года назад. И уж я-то никогда не стал бы судить тебя за его проступки. Ты веришь мне?
Она кивнула, не сводя с него глаз, и медленно проговорила:
— Да, я тебе верю. — Она с огромным облегчением почувствовала, что Гарри сказал чистую правду. И никогда не будет считать свою жену ответственной за поступки других членов ее семьи.
— Ты совсем замерзла! Иди сюда, под одеяло. — Гарри загасил свечу и обнял Августу.
Очнувшись после недолгого сна, она поняла, что Гарри не спит, по-прежнему нежно прижимая ее к себе. Она и сама долго не могла уснуть. В голове неотступно звучал один и тот же вопрос: правильно ли она сделала, отдав Гарри стихотворение?
Она снова задремала, но незадолго до рассвета вдруг вздрогнула и стряхнула с себя остатки своего странного полусна. Даже не поворачивая головы и не открывая глаз, она поняла, что Гарри незаметно выбрался из постели.
Потом она услышала шорох бумаги: Гарри развернул листок, со стихами, лежавший на столике рядом. Потом осторожно отворилась и снова закрылась дверь в его комнату.
Августа заставила себя проваляться в постели, пока не забрезжил рассвет, потом тоже встала, чтобы встретить новый долгий день.
Выглянув в окно, она увидела, что бледное небо затянуто свинцовой дымкой, предвещавшей дождь.
Гарри ненадолго появился в столовой, как следует позавтракал, съев изрядное количество мяса и яичницы, а потом снова исчез в библиотеке. Полностью поглощенный собственными мыслями, он едва перекинулся двумя-тремя фразами с Августой и Мередит. С утра весь дом ходил на цыпочках: здесь, безусловно, не впервые видели графа в подобном настроении.
— Папа всегда такой, когда работает над своими рукописями, — объяснила Августе Мередит. Ее ясные серые глаза с искренним беспокойством заглядывали мачехе в лицо. — Вы не должны думать, что он на вас все еще сердится!
— Понимаю, — Августа невольно улыбнулась. — И непременно это учту.
— А правда, гости уже через три дня приедут? — В чуть печальных глазах Мередит светилось затаенное и совершенно детское предвкушение праздника.
— Правда. И мисс Эпли к полудню должна уже закончить последнее из ваших новых платьев, Мередит. Напомните тете Клариссе, что сегодня следует пораньше разделаться с уроками. У нас сегодня примерка.
— Обязательно, Августа! — Мередит вскочила и побежала в классную комнату.