Встречи на перекрестках
Шрифт:
Должен сказать, что межведомственная координация, в которой участвовали также специалисты-аналитики из СВР, была незаменима на всем протяжении «переговорного марафона». Чувства высокой ответственности и профессионализма соединили сотрудников различных министерств и организаций в одну команду. Не помню ни одного случая, когда члены этой команды ставили бы свои ведомственные интересы – как бы они ни были важны – выше общегосударственных. Полное взаимопонимание существовало и на уровне руководства тех организаций, представители которых готовили и вели переговоры.
В Брюсселе мы передали натовцам в письменном виде свои проекты всех четырех разделов документа. Вписали в них все приемлемые для нас натовские наработки. Были уверены,
Третья встреча делегаций России и НАТО была назначена на 9 марта в Москве. Накануне к нам прибыл заместитель генсекретаря Г. фон Мольтке. Из его бесед с Н.Н. Афанасьевским выяснилось, что маятник опять качнулся в обратную сторону.
Это подтолкнуло к телефонному разговору с Соланой. Я сказал ему следующее:
– Мы ожидали конкретную и, как вы говорили в Брюсселе, конструктивную реакцию на переданные вам наши письменные соображения, которые рассчитывали положить в основу дискуссии. Однако высказанные фон Мольтке устные замечания возвращают нас назад, например, изложение принципов из раздела о трансформации НАТО во многом отходит от содержания предыдущих договоренностей. Механизм консультаций, по словам Мольтке, предлагается нацелить на обмен мнениями и на стремление к достижению консенсуса, но при этом исключается обязательство принятия решений на консенсусной основе по вопросам, которые касаются совместного с Россией участия в деятельности по поддержанию мира.
Фон Мольтке и сопровождающий его представитель международного военного штаба НАТО вообще отказались обсуждать наши предложения по военным вопросам. Работу над разделом по модернизации ДОВСЕ предлагается отложить и ждать результатов переговоров в Вене, но мы не хотим, чтобы документ Россия – НАТО стал заложником дискуссии экспертов в Вене по модернизации ДОВСЕ. Не должно быть перелива вооружений и вооруженных сил из 16 стран – нынешних членов НАТО на новые территории.
Вы помните, Хавьер, – заметил я, – мы договорились в Брюсселе, что вы выскажете замечания по предложенному нами перечню объектов военной инфраструктуры, но ваш военный представитель оказался не готов к этому. В целом, если вчерашние консультации между фон Мольтке и Н.Н. Афанасьевским не тактический прием, а ваше видение предложенных нами письменных соображений, то это разочаровывает и не сулит ничего хорошего.
Солана сослался на то, что не имел возможности поговорить с фон Мольтке, и сказал, что привезет с собой в Москву проект хартии, хотя, «может быть, туда и не войдут все обозначенные вами моменты».
– Я не сплю которую уже ночь, – пожаловался Солана и опять произнес сакраментальную фразу: – Собираетесь ли вы на следующей неделе поехать в Вашингтон?
И в Москве генеральный секретарь НАТО оказался не готов обсуждать наши предложения по военным проблемам. Ничего нового сказано не было по ядерному оружию. Работу над разделом по модернизации ДОВСЕ по-прежнему предлагалось отложить.
Складывалось впечатление, что наши партнеры из НАТО не спешат, а может быть, даже тормозят выход на предметные договоренности. Все четче стала проявляться и тактика наших партнеров, ориентированная, с одной стороны, на действительные попытки развязок общеполитического и организационного характера, а с другой – притормаживание решения военных проблем. Мы все чаще слышали рассуждения о необходимости решать военные вопросы в Вене в рамках структуры ОБСЕ (меры доверия), а также многосторонних переговоров по адаптации ДОВСЕ, другими словами – вне контекста подготовки документа, призванного определить отношения России с НАТО.
Во всяком случае, обозначилась явная пробуксовка наших переговорных усилий, и мы пришли к выводу, что натовская сторона ждала наших контактов с американцами. В Вашингтоне уже была намечена моя встреча с президентом Б. Клинтоном и госсекретарем США М. Олбрайт, но, главным образом, натовцы ждали результатов
Мадлен Олбрайт – госсекретарь и человек
23 января 1997 года в так называемой «желтой гостиной», расположенной рядом с моим кабинетом, я принимал Строуба Тэлбота. Буквально через несколько часов, по его словам, в США будут приведены к присяге новый Государственный секретарь и новый министр обороны. Оба набрали в сенате 99 голосов за и ни одного против. Накануне отъезда Тэлбот беседовал с Мадлен Олбрайт, которая просила передать мне, что будет добиваться дальнейшего продвижения наших отношений. Хотя она должна зарезервировать определенную гибкость в своем графике первых поездок за рубеж, Олбрайт надеется на скорую встречу, может быть здесь, в Москве, в конце февраля.
Одновременно Тэлбот сообщил, что на третий по значению пост в Госдепартаменте – заместителя госсекретаря по политическим вопросам – Олбрайт назначает Т. Пикеринга – бывшего посла США в Москве, а сам он остается второй фигурой в американском внешнеполитическом ведомстве. «Хотя сенат утвердил меня не с таким счетом, как Олбрайт, но, будь я договором, был бы ратифицирован», – сказал Тэлбот.
Я ответил, что рад, во-первых, предстоящей встрече с новым госсекретарем и, во-вторых, тому, что во главе Госдепартамента собирается команда из специалистов по России – это хороший признак намерения администрации развивать отношения с нами. Характерно, что при предшествовавшей встрече с Пикерингом, когда он уже знал, что кончается его срок пребывания в Москве, на мой вопрос, на каком месте собирается работать дальше, посол без всякого энтузиазма, но с не покидающей его чуть-чуть грустной улыбкой сказал:
– То, что мне предлагают в Госдепартаменте, – не для меня. Буду, наверное, продолжать заниматься Россией, но в одном из частных научно-исследовательских фондов.
Таким образом, выбор нового госсекретаря был явно противоположен решению ее предшественника.
Что представляет собой «железная леди»? Как сложатся отношения с этой первой в истории Соединенных Штатов женщиной-госсекретарем?
Уроженка Праги, дочь чехословацкого дипломата, перебравшегося в 1948 году с семьей в США, Олбрайт выбрала для себя на своей второй родине внешнеполитическую стезю. При этом трудно было говорить о ее однозначных политических пристрастиях. С конца 70-х годов она консультировала по вопросам внешней политики представителей либерального крыла Демократической партии – сенаторов Э. Маски, Дж. Ферраро, М. Дукакиса. Вместе с тем тесные отношения связывали Олбрайт с консервативными демократами и республиканцами.
Многие подчеркивают, что политические взгляды Олбрайт сформировались под влиянием З. Бжезинского, который был не только ее преподавателем в университете, но, в бытность свою помощником президента по национальной безопасности, взял к себе на работу в СНБ.
Думаю, что такое представление о формировании и, самое главное, устойчивой приверженности Олбрайт образу мышления, взглядам и идеям Бжезинского слишком поверхностно. С Бжезинским ее роднит разве только то, что она отстаивает «энергичное американское лидерство» в международных делах, резко критикуя изоляционистские настроения. В то же время она делает упор главным образом на использование «особого положения» США в международных организациях, американского доминирования в отношениях со странами-союзниками, нежелание многих стран противодействовать могущественным США. Думаю, что М. Олбрайт считает такой «арсенал» достаточным для проведения американской линии на международной арене. Во всяком случае, при всей своей жесткости в отстаивании интересов США (естественно, таких, какими они ей видятся) Олбрайт не принадлежит к тем, кто по любому поводу хватается за эфес сабли, и тем более к тем, кто не спешит ее вновь вернуть в ножны.