Встречи
Шрифт:
Словно угадывая мысли Ватутина, Коробов сказал:
– Товарищ командующий, а не пойти ли нам в сторону хутора Поднижний? Оттуда хорошо видно расположение противника.
– Пойдемте, - с готовностью сказал Ватутин и, поднявшись, стал застегивать бекешу.
Они еще не успели выйти из землянки, как на пороге появился немолодой сутуловатый человек в забрызганной грязью шинели. Очевидно, он только что прибыл с передовой. Поблескивая очками, плотно сидевшими на тонком, с горбинкой носу, стал сбивчиво извиняться за опоздание.
Увидев
– А! Профессор! Где же это вы пропадаете?
– И, повернувшись к Ватутину, пояснил: - Замполит комдива Чураева товарищ Кудрявцев.
Кудрявцев подошел и смущенно представился сначала Коробову, а затем Ватутину. С точки зрения устава это было не вполне правильно, но, глядя на квадратные очки без оправы, на сухощавую, слегка склоненную вперед фигуру, Ватутин думал не о нарушении устава. Где он видел этого человека?.. Ну да, да, конечно…
– А ведь я вас знаю! Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Кудрявцев!
– сказал он приветливо.
– Как же! Такой специалист по международному положению! Да еще старый знакомый!.. Москвич!
– Так точно. Москвич, - кивнул головой Кудрявцев, он несколько растерянно смотрел на Ватутина, припоминая, где с ним встречался.
– Не помните?
– спросил Ватутин.
– Ну где же вам всех слушателей запомнить! А вот мы все вас помним. Вы часто к нам в генштаб лекции читать приезжали!
Кудрявцев застенчиво и даже как будто виновато улыбнулся.
– Ну, я уже полностью переквалифицировался, - сказал он шутливо, - отпросился из университета на фронт.
– А вы сейчас из какого полка?
– спросил Ватутин.
– Был у Дзюбы, товарищ командующий. Ходили вместе с секретарем парткомиссии. В партию принимали…
– И много приняли?
– Семь человек. А вот одному пришлось отказать. Кандидат с просроченным стажем. Тут такая история непонятная получилась…
– История?
– Ватутин с интересом взглянул на этого еще недавно глубоко штатского человека. Странно видеть его в шинели… Но, судя по той уважительности, с которой обращается к нему Коробов, он и здесь работает хорошо.
Кудрявцев снял запотевшие очки и стал протирать их платком.
– Я бы не сказал, что он трус, этот Яковенко, - проговорил Кудрявцев задумчиво, - но вел он себя как настоящий паникер. Был в разведке, увидел три танка, а доложил, будто в засаде стоит двадцать.
– Но ведь не один же он был в разведке, - сказал Коробов.
– А другие что?
– Дело в том, что именно ему приказали просмотреть одну балку. Добрался он до места… Вдруг на него выполз танк, за ним другой… Разведчик скорей назад. Прибежал - глаза на лбу. «Танки, - говорит, - идут!» - «Сколько?» - «Двадцать!» - «Откуда тут может быть двадцать танков?» Командир разведки решил проверить. Ну и выяснилось - три танка, а не двадцать.
– Бывает, - сказал Коробов, - парень, наверное, еще не обстрелянный.
Ватутин
– Нет, вся беда в другом.
– Он оглянулся: - Где Шибаев?
– Я здесь, товарищ командующий, - ответил из дальнего угла Шибаев и быстро подошел к Ватутину, комкая в руке только что закуренную папиросу.
Его длинное, жесткое, почти безгубое лицо слегка порозовело. Он весь вытянулся.
Коробов, должно быть, заметил эту перемену. Он едва уловимо поморщился и отвел в сторону глаза.
– Послушайте, товарищ Шибаев, - сказал Ватутин, - у нас тут очень важный разговор!.. Да курите, курите, а то еще шинель прожжете.
– Он усмехнулся, однако Шибаев тут же бросил папиросу и наступил на нее ногой.
– Послушайте, что про одного разведчика рассказывают!
– Уже слышал! Что прикажете предпринять, товарищ командующий?
Ватутин, чуть приподняв брови, поглядел на него.
– Что предпринять? А это вы с Кудрявцевым обсудите… Пора уж научиться этой арифметике… А со счета пусть немцы сбиваются!
3
В штабе полка Ватутин задержался недолго и двинулся дальше на передний край, пригласив Коробова, Чураева, командира полка Дзюбу и начальника штаба. Теперь, когда он шел по земле, которая будет участком прорыва, он внимательно вглядывался в каждую неровность, рассматривал в бинокль дальние холмы, стремясь представить, как развернутся события, когда войска пойдут вперед. Его сильно беспокоило, правильно ли определен передний край обороны противника: может быть, это ложный, а подлинный где-то глубже? В случае ошибки артподготовка пройдет впустую, части окажутся под огнем. Будут тяжелые, напрасные потери, возможен и полный провал атаки.
Командиры докладывали, а Ватутин слушал, кивал головой, иногда переспрашивал, а сам думал не о десятках орудий, которые установлены для обороны, а о тех сотнях и тысячах, которые начнут наступление. Да, скоро, скоро все здесь неузнаваемо изменится. Постепенно в его представлении складывалась группировка в том виде, в каком ей предстояло вступить в сражение.
В вышине завизжала мина и с оглушительным ударом разорвалась за небольшим старым амбаром, одиноко темневшим в поле.
– Переждем, товарищ командующий, - сказал Коробов, - противник, наверное, заметил движение.
Ватутин прыгнул в ближний окоп, в котором у миномета сидели несколько солдат. Пожилой сержант, круглолицый, рябоватый, в коричневом от земли и дыма костров полушубке, быстро отставил котелок, из которого ел суп, поднялся и толково доложил, чем заняты его солдаты. Разобраться, где здесь главное начальство, ему было трудно, и поэтому докладывал он не Ватутину и не Коробову, а обоим, стараясь не глядеть ни тому, ни другому в лицо.
– Как ваша фамилия?
– спросил Ватутин сержанта.
– Дикий, товарищ генерал.