Встречный и поперечный

Георгий Николаев

Встречный и поперечный

Он сидел ко мне спиной на поваленной сосне и шелестел бумагой.

Я в нерешительности потоптался на месте, еще раз оглядел редкий лес и негромко кашлянул. Он оглянулся.

– Добрый вечер, - сказал я.

– Добрый вечер...

Я подошел ближе. Теперь он сидел вполоборота ко мне и ждал, что я скажу дальше. Я ничего не сказал. У него на коленях в газете с жирными пятнами

лежала колбаса. Граммов триста на первый взгляд. В правой руке он держал перочинный нож.

– Садись, - сказал он и подвинулся, освобождая мне место между торчащими из ствола сучьями.

– Спасибо.

Я сел и достал пачку сигарет.

– Куришь?

– Курю, - сказал он и стал резать колбасу.
– Но сначала я ем.

Он аккуратно нарезал колбасу, положил вместе с газетой перед собой на землю и достал из приваленного к сосне рюкзака буханку хлеба.

– На, - сказал он мне, протягивая хлеб и перочинный нож.
– Режь, а я пока минеральную открою.

Я нарезал хлеб и положил на газету рядом с колбасой. Он уже разливал по стаканам.

– За знакомство, - сказал он, протягивая мне стакан.

– За знакомство, - согласился я.
– А ты откуда?

– С Марса, - сказал он.

Я выпил и поставил стакан на землю.

– Ешь, - сказал он.
– Закусывай.

– Ну и как там, на Марсе?
– спросил я, устраивая на куске хлеба два куска колбасы.

– Да ничего, - ответил он, роняя изо рта крошки, - все так же. Пылища страшная.

– А здесь что делаешь?
– поинтересовался я.

– Отдыхаю. Я в отпуске.

Он сел поудобнее и стал делать себе еще один бутерброд.

– Мне путевку в месткоме дали, - продолжал он, - со скидкой, почти бесплатно. Дурак я что ли такую возможность упустить? Когда еще на Землю попадешь... Правда, путевка туристическая, без удобств, но все равно лучше, чем болтаться в битком набитой летающей тарелке... А ты почему не удивляешься?

– С какой стати мне удивляться?

– Так ведь марсианин я, - сказал он, - не кто-нибудь. Я здесь две недели уже околачиваюсь, и, как кому-нибудь скажу, все удивляются.

– А чего они удивляются?
– спросил я.
– Ты же отдыхать сюда прилетел, не работать.

– Откуда я знаю, чего они удивляются?
– взорвался он.
– Сколько лет сюда с Марса валом валят отдыхать, пора бы привыкнуть.

– Тогда зачем ты хочешь, чтобы я удивлялся?

– Ну...
–

он замялся.
– Запутал ты меня. Давай допьем?

Я кивнул. Он разлил остатки по стаканам и залпом выпил.

– Хороша минералка, - сказал он.
– У нас на. Марсе намного хуже.

Мы жевали хлеб с колбасой и молчали. Каждый думал о своем. Сгущались сумерки.

– Небо здесь замечательное, - сказал он задумчиво.
– И воздух. А на Марсе сейчас дышать нечем, и температура минус пятьдесят по Цельсию. А мне улетать завтра.

– Плюнь, - сказал я, - не улетай, если тебе здесь нравится.

– Ты что, парень, - удивился он, - я же по путевке, она у меня кончается. И на работу надо. И что я жене скажу?

Он завернул остатки хлеба и колбасы в газету и засунул в рюкзак.

– Хорошая у меня путевка, - вернулся он к своим мыслям, - вот только ночевать сегодня негде. У тебя свободного угла не найдется?

– Не найдется, - сказал я.
– Нет у меня свободного угла.

– Ну, может, у знакомых, - продолжал он. Здесь ведь деревня большая, неужели у знакомых не найдется?

– Нет у меня знакомых.
– Мне было холодно и хотелось есть.
– Я не местный.

– А откуда же ты?
– полюбопытствовал он.

– С Венеры.

– Постой, - сказал он, страшно удивившись, - разве и с Венеры сюда на курорт прилетают?

– Какой к черту курорт, - ответил я.
– У нас здесь гауптвахта.

– А-а, - сказал он понимающе.
– Сочувствую.
– И, сложив вещи в рюкзак, поднялся: - Ну, тогда я пойду.

– Ты на меня не обижайся, - сказал я.
– Мне хуже твоего.

– Понятное дело, - согласился он.
– Если хочешь, прилетай как-нибудь на Марс в гости. В шахматы перекинемся.

– На Марс по своей воле?
– переспросил я.
– Никогда в жизни. Мы его как холодильник используем. Лучше ты ко мне прилетай.

– А какая у вас погода?

– Когда как. Позавчера было плюс семьсот пятьдесят по Фаренгейту и облачно, вот меня и развезло.

– Нет, - сказал он.
– Я тоже не смогу. У меня давление повышенное.

– Жалко, - сказал я.

– Что делать...
– Он надел рюкзак.
– Пойду я. Привет.

– Привет, - сказал я.
– Только колбасу оставь. Она мне нужнее.

Он помедлил, но, видно, решил, что я прав, и оставил. Все мы люди, в конце концов.