Встретимся у Ральфа
Шрифт:
В голове не укладывается. Неужто это действительно произойдет? «Добрый день, Лондон, и добро пожаловать на шоу Карла Каспарова!» Ее Карл… не какой-то там безликий уродец диджей, а ее Карл будет обращаться к тысячам слушателей, лично вести интервью, заимеет собственных фанатов. В программах будет значиться его имя: 15.30-18.30. Карл Каспаров. «Час пик». Передачу Карла назвали «Час пик». В час пик Карл будет вести на радио программу «Час пик».
Шиобан мысленно прокрутила классический сценарий жары в деловой столице — пробки
Раздумья ее прервал едва различимый жалобный стон. Боже, уже без четверти одиннадцать! От счастья они совершенно забыли о Розанне. Бедняжка уселась на пороге гостиной с выражением стоического страдания на морде и терпеливо ждала, давая понять, что при всей неординарности событий ее мочевой пузырь не безразмерен.
— Девочка моя! Все про тебя забыли, да?
В ответ собачий хвост вежливо заелозил по полу, но тут же забился в экстазе, стоило Шиобан двинуться в сторону вешалки, где на крючке висел поводок.
— Карл, я на улицу. Выгуляю Розанну. Пойдем, девочка. Гулять, маленькая, гулять.
Пока Шиобан втискивалась в зимнее пальто, узковатое в рукавах и с трудом сходящееся на груди (а ведь еще в прошлом году было как раз), Розанна в ожидании хозяйки шумно вздыхала у входной двери.
Шиобан с наслаждением вдохнула морозный воздух. От жары в комнате, возбуждения и шампанского кружилась голова. Поздний октябрьский вечер был хорош; на фоне иссиня-черного неба с гигантской луной старые дома на Альманак-роуд выглядели утонченно-элегантно.
Розанну, похоже, полнолуние встревожило. Она фыркала, втягивая ночные запахи, и дрожала так, что густая лоснящаяся шерсть переливалась в ярком лунном свете. Шагая вслед за собакой в конец улицы, Шиобан старательно взвешивала свои чувства. Последние годы их с Карлом жизнь была однообразной, серенькой, но привычной. Шиобан нимало не волновал тот факт, что она, по сути, толком не работала с тех пор, как потеряла место в швейном колледже в Суррее, — редкие заказы на свадебные платья и диванные подушки из художественного салона на Уондуорт-бридж-роуд позволяли сводить концы с концами. Плюс воскресные подработки Карла диджеем в местных кафешках и халтура на банкетах, — одним словом, на квартиру и скромное житье-бытье хватало.
Карл и Шиобан. Типичный средний класс. Или чуть ниже среднего. Вполне отдавая себе в этом отчет, Шиобан тем не менее знала немало людей, завидовавших их образу жизни, их отношениям. Сама она большего для себя и не желала: квартира у них есть, и премиленькая, которую удалось купить за бесценок — до того, как стоимость жилья в Бэттерси взлетела до небес; есть и чудная собака, и добрые, еще с университетских времен, друзья; и союз двух сердец, крепче которого, по словам тех же друзей, трудно себе представить. Союз Карла и Шиобан — пример для окружающих, мерило отношений. Мысль о том, что жизнь в одночасье может измениться… изменится непременно, приводила Шиобан в ужас.
Ее жутко разнесло за последнее время. До сих пор это не имело значения. Начиная с сегодняшнего дня имеет, да еще какое! Карл поймет, что она ничего из себя не представляет, просто плывет по течению, в никуда. После горячки
Удовольствуется ли он теперь черной малюткой «эмбасси», которую перевез через океан из Индии через год после окончания университета? Сохранятся ли в его гардеробе вытертые джинсы с прорехой на колене и заношенные шлепанцы, приобретенные еще до знакомства с Шиобан? Будет ли он, войдя в дом, по-прежнему натягивать потешные тибетские носки с кожаными подошвами? Не уйдут ли в небытие вечера, когда Карл, приготовив чай на двоих и подхватив на колени Розанну, устраивался рядышком с Шиобан перед телевизором?
А его любовь к ней? Не уйдет ли и она в небытие?
Холодно все же на улице — зиме наскучило вежливо стучаться в дверь, она вошла без приглашения и вовсю принялась хозяйничать. Вскинув голову, Шиобан проводила взглядом легкое фиолетовое облачко, что скользнуло по шару луны и растворилось в черноте неба.
— Пойдем назад, девочка.
Они торопливо вернулись по Альманак-роуд к свету и теплу дома номер тридцать один. Выуживая из кармана ключи, Шиобан услышала голоса, глянула вниз и увидела привлекательную темноволосую девушку, выходящую из нижней квартиры. Что там, интересно, происходит? Весь вечер хлопает дверь, впуская и выпуская гостей.
В прихожей Шиобан отстегнула поводок, и Розанна, ринувшись в гостиную, вспрыгнула на колени к Карлу. Тот со смехом прижал собаку к себе и подставил лицо для традиционного приветствия. Стаскивая маломерное пальто, Шиобан из прихожей любовалась знакомой сценой. Губы ее тронула чуть грустная улыбка. Она впитывала в себя покой и радость нынешней жизни, потому что перемены — Шиобан это точно знала — неумолимо надвигались.
Глава третья
Ральф и Смит дружили уже пятнадцать лет. До этого враждовали в течение четырех, с первого дня средней школы, поскольку Смита оскорбляла творческая натура Ральфа и налет женственности в манерах, а Ральфа, в свою очередь, бесила легкость, с которой Смит достигал популярности среди сверстников и успехов в учебе. Они вращались на разных орбитах, у каждого был свой круг друзей, а когда их дорожки случайно сходились, фыркали и рычали друг на друга, точно столкнувшиеся на прогулке псы-соперники; друзья же, волей-неволей беря на себя роль хозяев, натягивали поводки.
Свела их, как ни странно, дама сердца Ральфа. Звали даму Ширель, приехала она из американского Балтимора по программе обмена студентами и два месяца жила в семье Смита. В Лондон Ширель прибыла в мае, в брюках-клеш с отворотами и мохнатом бирюзовом балахоне с капюшоном. Длинные и прямые патлы ее были так же бесцветны, как и лицо.
Она углядела Ральфа выходящим из автобуса в первый же свой день в Кройдонском колледже. Брюки на Ральфе были чрезвычайно узкие, за пределами всех мыслимых — и допустимых школьными правилами — норм, густо-синий пиджак сзади стянут на талии гигантской булавкой, на голове — сооружение из засаленных, вздыбленных иглами обезумевшего дикобраза косм, под каждым глазом — полоса чего-то сходного с печной сажей. Ральф был неотразим и знал это. И Ширель потеряла голову.