Встретимся в Эмпиреях
Шрифт:
— Почему же не первое?
— Да потому, что мы имбецилы!! — загоготал Демон, оставляя меня в покое.
— Первое занял бы я, — поспешил уверить нас Слива, и тогда уже до рези в животах мы расхохотались все вместе.
Но вот смех наш смолк, а шаг сбился.
На краю дороги, между деревьями, стояла Марго. Ее взгляд был устремлен на нас. Вернее, на одного из нас. Влекущие губы улыбались вместе с глазами — я видел, потому что свет фонаря падал ей прямо на лицо, захватывая и верх нового, переодетого платья. Некоторое время мы так и таращились в
— Ладно. Давай топай, — Слива похлопал Демона по плечу и подтолкнул в направлении поджидавшей нашего друга красотки.
Демон неуверенно на нас оглянулся, но мы со Сливой уже продолжали путь домой, на пару разыгрывая жутко увлекательную беседу.
Выходя на поворот, все-таки обернули свои изнемогающие от любопытства взоры - Марго и Демон так и стояли, целуясь, под тем фонарем, где мы их оставили.
Демона нещадно шатало из стороны в сторону, но Марго смиренно переставляла ноги в такт с ним, чтобы удерживать равновесие их стройных, обнявшихся тел.
— Как будто танцуют, да? — улыбнулся Слива.
— Ага, Слива… будто танцуют… Пойдем-ка, брат, спать. В свои холодные холостяцкие берлоги!
Глава 3. Она
Опять не позвонила. — На площади. — Ради сумасшедшей. — Расставание. — Сногсшибательный сюрприз. — Жизнь продолжается. — Встреча в «Карамбе». — Бей, я сказал! — Точка надлома. — Мы-вчерашние, мы-завтрашние. — Призраки любви.
26 мая
Иногда ум за разум заходит, как хочется сбавить жизненные обороты, погрузиться в покой и тишину, упиться благословенным бездельем в ожидании счастливого аванса от судьбы. К чему все тревоги, переживания, неужели без них и шагу ступить нельзя? Сколько, представить только, фантазий за историю человечества наплодили обладатели талантливейших мозгов, но худосочных тел и атрофированной воли. «Какое издевательство, — мучился в душе каждый из этих живших, возвышенных мечтателей и трогательных чудаков, — быть тем, в чьей шкуре родился, не уметь изменить ничего… хотя наитие неустанно рисует образ сверхчеловека, обернувшись которым, ты враз и навсегда покончил бы со всеми своими невзгодами». Вот и я, точно они, — начнешь думать — и думаешь, думаешь, пока не передумаешь одну и ту же призрачную мысль на все лады.
Бедлам в голове, и только. А начинается все с чепухи. С желания покоя на один-единственный вечер. Вот он наступает, пожалуйста — заказывали? Но ты вдруг сам не знаешь, что тебе с таким приторным, непривычным, как против шерсти зачесанным вечером делать. Можно подумать, ножницами — чик! — отхватили от календаря и выкинули в неосязаемое безвременье. Сам себе кажешься инопланетянином. Сам себя, напасть какая-то, перестаешь понимать. И все не так. Будто вышел из комнаты с устроенным порядком,
С час назад в гости заглянул Демон и предпринял благородную попытку меня расшевелить. Хорошие друзья всегда почуют, если что-то с тобой не то. Оно так и есть. Целый день я послушно отвечаю на телефонные звонки, но угадав голос Виктории, Демона или Сливы, мямлю какую-то халтурную чушь и никак не определюсь: то ли нездоровится мне, то ли я чем-то занят… Со стороны могло померещиться - искусственно к себе интерес подогреваю; опять, мол, голову запрудило чем-то хитровывернутым. На самом же деле — ничего подобного, и вряд ли друзья так между собой решили. Но «разведка» для общего спокойствия все-таки наведалась.
Демон держится непринужденно. То посмеивается, то резкость какую-нибудь выдаст — но все к месту. Попиваем принесенное им пиво, грызем соломку, разговариваем. Правда, собеседник сейчас из меня не ахти какой, по-прежнему забирают собственные мысли. Полукосмические, полу… клинические.
— У тебя такое лицо, Гоголь! Ты бы себя видел сейчас! О чем ты думаешь, черт подери? — не вытерпел в какой-то момент Демон и, дернув головой, громко икнул.
О чем. Начни рассказывать, о чем я думаю, и мы оба покроемся плесенью. Куда лучше промолчать. Тем более что такие вопросы не висят в воздухе подолгу. Не ответишь ничего — ну и что. Растворятся и не вспомнятся уже через минуту…
— Да-а, — упрямо не сводя с меня глаз, протягивает Демон, и это его «да», несомненно, предлагалось истолковать как «тяжелый случай» или «бывает».
Демон поднимается с дивана. Вздыхает, тянет руку за сигаретами. При этом неловко задевает локтем пивной баллон, и тот с шумом опрокидывается. Шипя и пенясь, по полу растекается пиво. Демон суетится: неуклюже хватает баллон, снова роняет его, опять подхватывает — пивная лужа очень быстро достигает внушительных размеров, а эти клокочущие хлопья пены прямо-таки устрашают.
— Армагеддон! — хлопает себя по щекам Демон. — Ар-ма-гед-дон…
— Безрукий ты, что ли, — лениво замечаю я. Хоть что-то наконец выводит меня из опостылевшей абстракции.
— Где у тебя тряпка? — выражение лица у Демона до комичности виноватое.
— Посмотри под ванной в тазике.
Демон уходит, но возвращается почти тут же.
— У тебя в тазу нет тряпки, там только мочалка, — возмущенно демонстрирует мне свою находку. — Кто, по-твоему, мочалкой пиво собирает?
— Ты.
— Я. Зашибись. — Демон с оскорбленным видом опускается на колени и начинает возить мочалкой по полу.
— У тебя неплохо получается, — нахожу в себе силы съязвить снова.
— Был бы признателен, если бы ты заткнулся. Трудно поверить, что минуту назад твое молчание меня удручало…
Когда Демон уходит в ванную выжать мочалку, задевает ногой телефон, стоящий на полу, и скидывает трубку с базы.
— Положи трубку, — бросаю ему вслед.
Делает вид, что не слышит. Вот опять возвращается в комнату.