Встретимся в полночь

Нейвин Жаклин

Джулия едва дышала. Двигаться было невозможно; о том, чтобы заговорить, нечего было и думать. Она внимательно слушала, стараясь не пропустить ни слова.

– Нам с вами не повезло. «Похоть легко переходит в ненависть. Она превращается в своего рода безумие и поэтому рождает разногласия». Видите, что говорит Спиноза? Если вы останетесь, мы разрушим друг друга, это неизбежно. И вы меня вовсе не любите. Вы меня даже не знаете. Я всегда притворялся. Поверьте мне. Вы должны мне поверить, Джулия. – Он был ужасающе бледен. – Я не тот, за кого

вы меня принимаете. Вы даже не знаете, что я сделал.

– Но ведь я знаю, Рафаэль, я…

– Я говорю не о пари и не о том аде, в котором мы оказались, приехав сюда. Вы не знаете, чем занимаюсь. Я ничуть не изменился.

Внезапно Джулии стало холодно, страшно холодно.

– Что?

Что он сделал? О Господи! Он был с другой! С кем? Кто это может быть? Кто-то из горничных? Какая-то женщина, живущая по соседству? Как же она, Джулия, ничего об этом не знает?

Он сидел неподвижно.

– Вы понимаете, до чего я низок?

– Я вам не верю. – Но ведь она даже не знает, на что он способен.

Во взгляде его была горечь, даже сожаление. Рафаэль подкатил свое кресло к елизаветинскому диванчику и крепко схватился за него. А потом с трудом поднялся на ноги.

Дрожа, напрягая все мышцы, он перехватил руки и повернул корпус. А потом передвинул ногу – сначала одну, потом другую, – пока не оказался лицом к ней.

Джулия не сводила с него глаз, потрясение распространялось по ней, как густая, горячая жидкость. Рафаэль сделал шаг, потом другой. Он шел.

Он шел!

Она с шумом втянула в себя воздух:

– О Боже!

– Я все время занимался с Франклином и Грегори, – объяснил он вполголоса. – Каждый день, когда вы ходили с визитами, мы занимались. Поначалу дело шло медленно, но теперь я…

– И вы держали это в тайне, – прошептала она. Она ощущала в одно и то же время и ликование и ужас.

– Мне не хотелось, чтобы вы знали, если у меня ничего не получится.

– Как вы могли? – Джулия потрясла головой, пытаясь навести в ней порядок. – Я отказалась от всего – от всей моей жизни, от моей семьи и друзей, приехала сюда, а вы поступили так. Вы занимались тайком, как трус, чтобы сделать это самому, потому что вы не могли допустить никого в свой драгоценный самодостаточный мир. Полагаю, что все мои добрые намерения вызывали у вас лишь насмешку.

– Джулия, я сделал это не для того, чтобы причинить вам боль. – Рафаэль остановился, потом наклонил на мгновение голову. – Хотя я и подозревал, что так и будет.

– Да. Так оно и вышло. Вы хотели показать мне… – Она проглотила комок в горле, твердо решив, что не покажет ему своих слез. – Хотели показать мне, что я вам не нужна. Ну что же, браво, Рафаэль. Вы прекрасно обошлись без меня. Мне следовало бы помнить об этом.

– Я не мог допустить, чтобы вы участвовали в этом, Джулия. Я бы не вынес, если бы вы видели, как все это происходит. Это было наказание, это был ужас. Как же я мог позволить вам видеть меня таким? Пусть я калека, но гордость

у меня еще осталась, будь оно все проклято!

Слишком много гордости. А всего остального маловато.

Джулия почувствовала, что зубы у нее стучат. Неужели он не понимает, что она чувствует себя виноватой из-за этой дуэли? Это ведь из-за обещания ей он не стал стрелять. Он исключил ее из своей жизни, и сделал это так аккуратно, так продуманно, что это ее сокрушило.

Это было окончательным предательством.

– Теперь вы свободны, – торжественно провозгласил он. Эти слова застали ее врасплох.

– Что?

– Вы сами это сказали. Вы приехали сюда, чтобы исцелить меня, и вот я исцелился. Вы свободны.

Свободна? Свободна для чего? Уехать ненадолго в Лондон, а потом… что она станет делать с этой свободой?

– Да. Вы правы. Я свободна.

Рафаэлю снился сон о море. Они с Джулией-наядой плыли вместе, забыв обо всем, по подводному парадизу. Потом он привлек ее к себе, и оказалось, что она вовсе не наяда. Это была реальная женщина, которая обхватила ногами его бедра и кричала, пока он брал ее. Она сказала, что любит его, и во сне он был весел и свободен.

Рафаэль проснулся, обнаружил, что он тверд, как пика, и один в постели.

Вошел Томас.

– Сейчас принесут воду для купания, милорд, – сказал он.

– Моя жена уехала?

– Госпожа уехала на рассвете. Полагаю, раньше, чем собиралась. Она вам не сообщила?

Рафаэль помолчал. Потом рассмеялся. Он остался один, наконец-то избавившись от нее. Разве не этого он хотел все это время?

Глава 21

Свое обручальное кольцо Лора носила с гордостью. Так она его называла. И теперь она не сводила с него глаз, пока сидела с Джулией, своей дорогой сестрой и лучшей подругой, с которой они уединились, чтобы никто не подслушал их доверительного разговора.

– Николас просто удивительный, – заливалась Лора. Вздохнув, она подняла руку и поднесла кольцо ближе к глазам. Ярко блеснули три бриллианта, перемежающиеся изумрудами. – Представляешь, он стал на колено и поклялся заботиться обо мне, защищать меня и любить вечно. Потом он подарил мне вот это и попросил быть его женой – нет, он сказал так: «Вы окажете мне честь стать моей женой?» Ну я и сказала «да» и заплакала как дурочка. Я совсем растерялась, но он сказал, что именно такой он меня и полюбил.

Джулия прикоснулась к своему простому кольцу, не переставая улыбаться.

– Ах, Лора. Он, кажется, и вправду удивительный. Я так рада за тебя. Мне не терпится познакомиться с ним.

– Его отец тоже придет на обед. Мы должны достойно принять его, Джулия. Он строгий и серьезный, но он очень любит Николаса и выделил ему значительную сумму по случаю нашего брака.

Джулия порывисто обняла сестру:

– Ах, как хорошо снова с тобой повидаться! Лора отодвинулась, вид у нее стал озабоченным.