Встретимся в раю
Шрифт:
Она слабо качает головой, продолжая смотреть на меня.
– И что же делать?
Я пожимаю плечами.
– Найти способ пережить время ожидания. – Я замечаю, как вкус желатина расползается по языку от одной только мысли о таблетках, которые я когда-то принимал. Я мог бы добавить, что мало что лучше, чем фармацевтика, подходит для того, чтобы сделать ожидание сносным, но эти маленькие зрачки, эти чуть замедленные движения мышц и ее тон говорят мне о том, что она уже весьма хорошо об этом осведомлена.
– Я так понимаю, вы были больны, – Милла отставляет от себя
– Да.
– Может быть, они думают, что с вами будет по-другому. Two wrongs will make a right [9] ? Как вы думаете?
Я собираюсь что-то сказать, но Милла Линд уже отвернулась. Указав на одну из бутылок вина, она говорит Йоакиму:
– Эту можешь сдать обратно. Она не годится.
Она снова поворачивается ко мне, берет за руку и ведет через стеклянную дверь на просторную террасу.
9
Минус на минус даст плюс? (англ.)
– Все эти люди, кружащие около меня в ожидании книги, жаждущие узнать, что же случится в конце с персонажем, которого я выдумала… А тем временем Роберт лежит на кладбище, не более чем в полуметре от убившей его женщины. Никто этого не понимает, – говорит она и отпускает мою руку. – Но я дам им то, чего они так ждут, – продолжает она. – Закончу работу, допишу эту книгу. А потом, после этого… – Она останавливается на секунду, а ее взгляд устремляется мимо высоких деревьев к неспокойной поверхности воды, – …с меня хватит.
Милла идет к пристройке, которая тянется стеной к стене с главным зданием. Ее глаза раскрываются шире. Словно эта небольшая прогулка окончательно ее разбудила.
– Пойдемте, – говорит она. – Я расскажу вам о том, над чем мы с Робертом работали.
Глава 6
Милла раздвигает стеклянные двери и проводит меня в свой кабинет в пристройке.
– Писательская гостиная – это мое место. – Она закрывает двери, садится за письменный стол и, поправляя одной рукой прическу, другой включает компьютер. – Мы с Робертом едва успели начать исследование для новой книги, – начинает она, наклоняется вперед и вводит пароль. Свет монитора замерцал на ее лице. – Обнаружили реальное дело об исчезновении, которое собирались использовать в качестве основы для книги.
– В этом деле есть что-то особенное?
Милла кратко качает головой, не отрываясь от монитора.
– Информация мелькала в СМИ, девочек до сих пор не нашли. Речь идет о двух юных девушках, сбежавших из детского дома неподалеку от Хёнефосса семь месяцев назад. Оно привлекло наше внимание, когда мы с Робертом просматривали актуальные дела на предмет исследования. Потому что девочки были совсем юные, им всего пятнадцать.
– А чем я могу помочь?
– Мы должны поговорить с их близкими и полицией, кроме того, вы поможете мне интерпретировать данные и понять ход этого дела. Я знаю,
– Как близкие относятся к тому, чтобы поговорить с нами?
– Роберт встречался с родителями одной из пропавших девочек, они ценят любую помощь и рады, что о деле просто не забыли.
– А вторая девочка?
Милла качает головой. – У нее нет родственников.
– Никого?
– Совсем. Кстати, у меня есть для вас папка. Лицо Миллы исчезает за экраном, и я слышу, как она копается в одном из ящиков письменного стола, а затем появляется снова. Она медлит секунду и двигает папку ко мне.
– Почему она его убила? – спрашиваю я и беру в руки папку с пометкой Роберт Риверхольт. – Жена Роберта. Почему она застрелила его?
Милла собирается сказать что-то, но качает головой. Перебирает прядки волос между пальцами. – Камилла была больна, – наконец говорит она.
– Больна?
– Боковой амиотрофический склероз – дегенеративный синдром, парализующий нервы в позвоночнике и мозге. Ей поставили этот диагноз, когда Роберт еще работал в полиции. Он рассказывал, что они уже собирались расходиться, но он решил остаться с ней, насколько хватит сил. В конце концов он не выдержал.
– Значит она убила его потому, что он собирался оставить ее?
– Да, – коротко отвечает Милла и частично отворачивается от меня к книгам на стенной полке. – Она не могла жить без него.
– Почему полиция считает, что пропавшие девочки уехали на Ибицу? – спрашиваю я, листая папку Роберта по делу об исчезновении.
– Девочки и раньше убегали. – Милла кашляет, когда мы наконец встречаемся взглядами. – Тогда они поехали на Ибицу.
– Ладно, – я продолжаю листать папку. – Так какой у нас план?
– Завтра мы с вами едем в Хёнефосс навестить тот детский дом, а также мать Сив, одной из девочек. Они ждут нас.
– Зачем? – я кладу папку на стол между нами.
– Что зачем?
– Я хочу сказать, если мы не будем ничего расследовать, если все, что нам нужно сделать, – порыться в посмертной памяти об этих двух девочках, зачем тогда вам нужен я, или Роберт до меня? Разве это не то, что писатель может сделать сам, сидя здесь, в своем кабинете?
Милла долго смотрит на меня и наконец кивает в сторону моего шрама, начинающегося от глаза и бегущего по впадине между челюстью и скулой, где он прерывается, а затем дополняется рассеченной верхней губой, которая никогда не касается нижней, даже если рот закрыт.
– Откуда у вас это?
– Авария. – Я отворачиваю от нее изуродованную сторону лица. – Ульф говорит, мне больше не нужно об этом говорить.
– Болит?
– Только когда я один. Или вместе с другими.
Она наконец улыбается.
– Вы правы, – говорит она, откидываясь на кресле. – На самом деле я могла бы написать все сидя здесь. Прочитать в интернете о делах об исчезновении, потом выбрать несколько подходящих персонажей из бессознательного, дать им имена, лица и истории. Но это дело другое.