Встретимся в Силуране!
Шрифт:
— Благородный господин! — взмолилась циркачка нежным, жалобным голоском (словно не она только что вопила на всю округу). — Не гневайся, выслушай бедную маленькую актрису! Мы отстали от труппы — я, муж и братик… Пришли в Джангаш — усталые, без медяка… а здесь — траур! Горе, оно, конечно, горе, а только нам же работать надо! А городская стража нас — в шею! Но тут же не город! Мы…
— Так, понял! — перебил ее старый Тагитум. Циркачка тут же смолкла. Хранитель обернулся к стражнику: — Овощи — на
— Оно так, оно все честь по чести! — обрадовался рослый мужик, державший саврасую под уздцы. Второй крестьянин деловито затягивал потуже веревки на мешках.
Тагитум раздраженно махнул рукой. Телега загремела по мосту. Хранитель обернулся к циркачам:
— За ворота пустить не могу: замок у нас, сами понимаете, не совсем простой… А подзаработать дадим. Прямо здесь, под стеной, и начинайте представлением. Место ровное, удобное. Я за женой пошлю, пусть с башни поглядит. Стражники, кто от караула свободен, могут подняться на стену, посмотреть. Что уж вам бросать будут — не знаю, а от меня держите… вот…
Звякнули монетки. Циркачка восхищенно взвизгнула и колесом прошлась по мосту, спеша туда, куда указала рука Хранителя.
Опустевший мост начал со скрипом подниматься. Тагитум проводил взглядом телегу. Лениво подумал, что оба крестьянина — рослые, крепкие парни, из которых вышли бы прекрасные наемники.
Внезапно что-то шевельнулось в памяти. Молодой крестьянин, что крутится возле телеги… почему на миг показалась знакомой его фигура, его походка? Захотелось окликнуть парня, взглянуть в лицо…
Но в этот миг на стене послышались веселые крики стражников, снизу отозвались голоса их товарищей, спешивших поглазеть на нежданную потеху. Забыв о странном крестьянине, Хранитель подумал, что надо позвать жену — пусть старуха полюбуется на представление…
Стоя на крыльце, кухонный слуга снизу вверх взирал на мужичье с их полудохлой клячей и грязными мешками.
— Вы что же думали, — с бесконечным презрением процедил он сквозь зубы, — я с вашей капустой возиться буду? Ну-ка, по быстрому ее сюда волоките!
— Мы подряжались довезти, а не мешки ворочать… — запротестовал младший из крестьян — черноволосый, с дерзкими серыми глазами.
И слова эти, и весь независимый облик парня не понравились кухонному слуге, который считал себя куда выше двух жалких земляных жуков, рожденных, чтобы копаться в грядках.
— Не хочешь — не таскай, — пожал плечами слуга. — А только деньги ж ты еще не получил! Скажу шайвигару, что товар до кухни не добрался…
— Да ты хоть помог бы! — возмутился юный наглец, которого в его вонючей деревне не научили почтительному отношению к вышестоящим.
На это несуразное
Второй крестьянин — постарше, с каштановыми волосами — отрывисто хохотнул:
— Вот за это уважаю! А ты, братишка, смотри и учись: ленивого хрен замучаешь!.. Ладно, полезай на телегу! Ну, раз, два — взяли! — И чуть пригнул спину, подставляя плечи под ношу.
— Да они же неподъемные… — тихо и растерянно сказал с телеги младший. Старший не ответил, лишь нетерпеливо повел плечом: мол, кончай болтать, подавай груз.
Стоящий на крыльце слуга удивленно покрутил головой, когда парень, почти не шатнувшись под навалившимся на него громадным мешком, твердым шагом начал подниматься по ступенькам.
«Крепкие они, эти мужики! — подумал слуга. — Тупые, но крепкие!»
Младший, похоже, не ожидал такого от своего приятеля: несколько мгновений глядел ему вслед с разинутым ртом.
Потом опомнился, подхватил второй мешок, поменьше, и поволок к крыльцу.
Тут и слуга вспомнил о своих обязанностях:
— Сюда давай, сюда, где люк в подвал… Нет, в люк нельзя, ключи у господина главного повара. Рядом кладите.
— А мы-то собирались… — огорчился старший. — Братишка всю дорогу мечтал, как мешки в подпол стаскивать будет…
— Болтаешь много, червяк навозный… — начал было слуга — но тут же надменный гнев на его физиономии сменился елейной улыбочкой. Он согнулся в почтительнейшем поклоне.
— Что тут такое? — вопросил, приближаясь, повар. Голосом и манерами он явно подражал Хранителю.
— Овощи, господин, — заструился голос слуги. — Капуста, репа, брюква… Яйца еще… Где яйца? — рявкнул он, оборачиваясь и обнаруживая непорядок: младший возчик куда-то исчез, а старший через распахнутую дверь с любопытством разглядывает кухню и — в дальней ее стене — приоткрытую дверцу чулана. Храни Безликие, не успел бы спереть чего!
Видимо, повар подумал о том же.
— Ну, ты!.. Чего уставился?
— Да так… — спокойно ответил ему возчик. — Просто смотрю… интересно…
— Интересно в женской бане, — доходчиво объяснил ему повар. — А здесь торчать не положено!
В этот миг появился младший крестьянин. В руках у него была корзинка с яйцами, переложенными для сохранности соломой. Заметив повара, парень оробел, засуетился, начал, отвернувшись, пристраивать корзинку на мешок с репой.
— Не сюда, дурак, — буркнул, остывая, повар. — Яйца в кухню, на ларь. И сходи узнай, не вернулся ли шайвигар.
Парень с готовностью юркнул в кухню, поставил корзину на ларь. И тут повар, внезапно заинтересовавшись чем-то, шагнул следом, взял крестьянина за плечо, развернул к себе.