Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.
Шрифт:
Стали проявлять все большую активность и представители НКВД, которые работали в Хельсинки «под дипломатическим прикрытием». Глава советской резидентуры в Финляндии тогда советовал своим коллегам, что именно они должны были учитывать в процессе общения с финскими гражданами. Требовалось, чтобы беседы с населением носили дружественный, доброжелательный характер, в ходе которых необходимо было разъяснять, что Советский Союз войны с Финляндией не хотел. Имелось в виду, что еще до начала войны на переговорах в Москве с финляндской делегацией СССР «за уступку части Карельского перешейка отдавал территорию в два раза больше в Центральной Карелии». [290] Таким образом, линия поведения советских дипломатов была направлена к одной цели: растопить лед отчуждения и нетерпимости у финского населения к своему восточному соседу.
290
Там же. С. 67.
Была разработана и целая программа действий, которую надлежало осуществить для скорейшей ликвидации последствий «зимней войны» и
291
Там же.
В конце мая 1940 г. в Москве начались торговые переговоры, которые, по мнению финской стороны, протекали хорошо, и уже 27 мая в принципе удалось согласовать общий договор и платежное соглашение, [292] а через месяц все документы были подписаны. При этом стороны предоставляли друг другу «режим наибольшего благоприятствования». Общий товарооборот между двумя странами в 1940 г. должен был составить 15 млн. долларов. [293] «Вообще, — отмечал по этому поводу Ю. К. Паасикиви, — торговые отношения между Финляндией и Советским Союзом были выгодными в экономическом отношении и объективно служили оздоровлению обстановки между обеими странами». [294] Но торговля Финляндии с СССР не получила тогда еще серьезного развития, и грузооборот оставался пока на весьма незначительном уровне. [295] Для финнов было очевидно, что Москва «держит в поле зрения и экономические дела». [296]
292
Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 121.
293
Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 1. M., 1995. С. 389–390; Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 2 (Ч.: 2). М., 1998. С. 803.
294
Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 119.
295
См.: Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 54–55.
296
Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 5.
Наряду с торговлей, не затягивая, решили также проблему обмена военнопленными. Она была снята к началу лета 1940 г. Причем ввиду особенностей «зимней войны» число пленных с обеих сторон существенно отличалось. Советский Союз передал более восьмисот захваченных в плен финских солдат, тогда как Финляндия вернула в СССР чуть менее пяти с половиной тысяч военнопленных. [297]
В целом ситуация в советско-финляндских отношениях имела тенденцию постепенно меняться к лучшему, что открыто признавали и финские дипломаты. Даже в Германии в ходе контактов с немецкими представителями отмечалось, что Советский Союз явно «демонстрировал проявление дружественного расположения к Финляндии». [298]
297
Ibid. S. 34.
298
Documents on German Foreign Policy 1918–1945. Vol. IX. London, 1956. P. 597.
Наиболее отчетливо это замечали в финском представительстве в Москве. 14 мая 1940 г. посланник Ю. К. Паасикиви сообщал в МИД Финляндии о своих наблюдениях, касавшихся советской внешней политики. Он указывал на то, что со времени окончания войны «не заметил проявления существенной враждебности по отношению к Финляндии». [299] Он также писал, что неоднократно тогда имел беседы с Молотовым, а также с его заместителями, в ходе которых обсуждался лишь один вопрос — о нормализации отношений между двумя странами. Нарком иностранных дел в своих разговорах с Паасикиви при этом подчеркивал, что «у Советского Союза в настоящее время ни в коей мере нет никаких намерений в отношении Финляндии, кроме поддержания курса, основанного на Московском мире». [300] От себя финляндский посланник добавлял: «…не думаю, что у Советского Союза в настоящее время могут быть новые намерения в отношении нас, считаю все же, что Советский Союз не решится начать силовые действия против нас, если возникающие противоречия трудно будет согласованно разрешить…» [301]
299
UM. 12 L.
300
Цит. по.: UM. 12 L. Донесение из Москвы. 14.5.1940; Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 4–5.
301
UM. 12 L. Донесение из Москвы. 14.5.1940. Paasikivi J. К. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 5.
В итоге позиция советского руководства в тот период действительно приносила определенные плоды. Да и большинство финнов на самом деле не стремилось тогда к новой войне, понимая те бедствия, к которым она могла привести. В атмосфере горького чувства поражения, сохранившегося в Финляндии после войны, и несогласия с территориальными положениями мирного договора у сотен тысяч людей все же преобладало стремление предотвратить дальнейшее сползание страны на путь конфронтации с Советским Союзом и тем более подготовки к новой войне с ним. Эти взгляды были близки Паасикиви. Свидетельством существовавшего явного стремления к тому, что нельзя опять допустить возникновение новой войны со своим соседом стало основание в Хельсинки 22 мая 1940 г. Общества мира и дружбы с СССР.
Однако данный феномен послевоенной ситуации в Финляндии никоим образом не вписывался в господствовавшую тогда в стране систему пропаганды. Руководство Финляндии воспринимало создание Общества с явной настороженностью. Не влияло на их позицию и то, что в Советском Союзе образование этой организации было встречено с надеждой на активное содействие улучшению отношений между Финляндией и СССР. Как отметил тогда финский посланник в Москве, у него «было хорошее впечатление при чтении первых сообщений русских газет об Обществе». [302] Тем не менее Паасикиви вскоре из Хельсинки получил «известия о деятельности Общества», которые исходили, «естественно, из донесений государственной полиции». По словам посланника, «выяснилось, что за Обществом стоят левосоциалистические и коммунистические элементы». [303] Подобная информация о работе Общества, очевидно, меняла подход к нему, поскольку усматривалась явная зависимость данной организации от политики СССР.
302
Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 63.
303
Ibid. S. 63–64.
В этой связи следует отметить, что в финской исторической литературе бытует утверждение, что Общество мира и дружбы с СССР находилось в самом тесном контакте с советским представительством в Хельсинки, и оно чуть ли не руководило этой организацией. [304] Такое утверждение, однако, не вполне соответствовало реальной ситуации в советском полпредстве, поскольку даже в спецслужбах представительства финским языком владел лишь один человек, а остальные — другими иностранными языками, да и то слабо. [305] В подобной обстановке трудно было представить степень эффективности воздействия на характер работы Общества дружбы и мира с СССР. К тому же постоянное и динамичное увеличение численности Общества никоим образом нельзя связывать с воздействием советского представительства на тысячи финских граждан.
304
Karttunen S. Yst"avyys vastatuulessa. Hels., 1966. S. 139–140; Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 107.
305
Синицын E. Резидент свидетельствует. С. 66.
В начале июня в Общество входило 2,5 тыс. человек, в июле — 10 тыс., в августе — 30 тыс., а в конце года — 40 тыс. членов. При этом по всей стране возникло 115 его местных организаций. [306] Очевидно, если бы не гонения на сторонников развития добрососедских отношений с СССР и запрещение Общества в декабре 1940 г., численность его продолжала бы увеличиваться. Однако в правительственных кругах считали, что само существование Общества мира и дружбы с СССР «опасно для страны», поскольку в нем мыслили об «изменении политического устройства». [307]
306
Viitala H. M. Rauhanoppositio. Pori, 1969. S. 22, 46.
307
Jatkosodan kujanjuoksu. Porvoo; Hels.; Juva, 1982. S. 113–114.
Таким образом, ситуация в советско-финляндских отношениях приобрела несколько иное качественное состояние, отличное от того, которое было в предшествующий период. Подозрительность в отношениях между двумя странами сохранилась, но одновременно с этим в Финляндии шел процесс дифференциации в подходе к осуществлению восточной политики, поскольку определенная часть общества стала более открыто выступать за улучшение отношений с СССР. Однако прежнее финское руководство фактически продолжило ту политическую линию в стране, которая осуществлялась в 30-е годы, добавив к этому определенную «скрытую» цель вернуть все то, что было утрачено во время «зимней войны».