Вся чернильная рать...
Шрифт:
Патетическое заявление о том, что «нет ни одного советского писателя, чьи произведения были бы запрещены в Соединенных Штатах», есть пустая фраза, не более того. Цифры говорят, что на каждое изданное в СССР произведение американского писателя в США «подвергаются запрету» тринадцать советских.
И совсем уж нелепым выглядит утверждение М. Фридберга о том, что основная масса произведений советской литературы не издается в Соединенных Штатах якобы потому, что американские читатели находят «санкционированные» якобы сверху художественные произведения советских писателей «назидательными, ханжескими и, как это ни парадоксально, в общем, старомодными» [140] .
140
«Иностранная
Любопытно, каким же это сверхсекретным способом рядовые американские читатели априорно определяют художественную ценность «основной массы произведений советской литературы»? Ведь среди «американских читателей» лишь считанные единицы владеют русским языком, а «основная масса произведений советской литературы», как это признает и сам Фридберг, в США не переводится и не издается!
Пожалуй, напрасно М. Фридберг уподобляет американских читателей той знаменитой гоголевской Хивре (или Хавронье Никифоровне, как вежливо именовал ее дружок сердца попович Афанасий Иванович), которая, распаляясь, вопила на честного парубка в белой свитке: «Я не видела твоей матери, но знаю, что дрянь! И отец дрянь! И тетка дрянь!» [141]
141
Гоголь Н. В.Собр. соч., т. 1. М., 1976, с. 17.
М. Фридберг в этом своем так называемом «Докладе» назидательно поясняет: «Обычно они (американцы. — А. Б.) знакомятся с советской литературой, обращаясь к одной из многих антологий русской прозы различных периодов. Эти антологии всегда можно найти на полках американских книжных магазинов». Советолог уточняет, что между 1975 и 1979 годами американские книжные магазины продавали «по меньшей мере двадцать антологий русского рассказа».
О качестве подобных «антологий» мы выше приводили уничтожающее свидетельство советолога Присциллы Мейер. Советский писатель Юрий Нагибин, побывавший не так давно в США, имел возможность убедиться воочию, какого рода «антологии» предлагают американские издатели своим читателям. Юрий Нагибин пишет: «То, что мне показывали на кафедрах под видом «курса советской литературы», вызывало порой глубокое недоумение. Однажды, не выдержав, я прямо сказал: «По-моему, это курс не советской, а антисоветской литературы». Старый профессор-славист посмотрел на меня с видом крайнего изумления, огорчения и растерянности: «А что бы вы посоветовали?» Я стал называть авторов, он старательно записывал, но свет узнавания не вспыхивал в его темных опечаленных глазах. Он не был злоумышленником, лишь жертвой крайней и труднообъяснимой неосведомленности» [142] .
142
«Наш современник», 1980, № 2, с. 140.
И естественно, столь тенденциозные «антологии», похоже, не вызывают интереса у читателей Америки, которые понимают, что им подсовывают гнилой товарец. А назойливое утверждение М. Фридберга о том, что «в силу ряда естественных причин основная масса советской литературы мало привлекает внимание американских читателей» и потому, мол, незачем ее переводить и издавать в Америке, — все это есть не что иное, как выражение классовой, четко определенной политической точки зрения правящих кругов США, разжигающих истерию антикоммунизма в своей стране. В этом заключается причина тотального замалчивания современной советской литературы в Америке. Эстетика тут поминается для отвода глаз.
Чтобы судить о советской литературе, американский читатель должен ее знать из первых, как говорится, рук, а не в предвзятом пересказе советологов.
Как известно, Хельсинкские соглашения предполагают среди других договоренностей, направленных на закрепление добрососедских отношений между странами и народами, также и постоянный обмен культурными ценностями.
Наиболее показательным в этом плане является перевод и издания зарубежной литературы в каждой стране, подписавшей соглашение. И когда мы сравниваем цифры переводов, то видим, кто на самом деле обеспечивает своим народам возможность приобщения
В СССР задумано издание «Библиотеки литературы США». Уже вышли в свет первые книги 45-томного издания 60 американских авторов. Вся история американской литературы от ее зарождения и до наших дней предстанет перед советским читателем в произведениях, ставших заметными вехами ее развития. В составе уникальной 200-томной Библиотеки всемирной литературы, изданной в СССР, 12 томов были отданы американским писателям. А что может противопоставить этим добрым начинаниям М. Фридберг? Ровным счетом ничего. Разве лишь маловразумительное брюзжание относительно «эстетических» ценностей, которых он лично по причине политической слепоты своей не может, дескать, усмотреть в литературе советской. Но брюзжание не может заменить аргументов.
«В целом народы социалистических стран значительно лучше осведомлены о жизни на Западе, чем трудящиеся массы капиталистических стран о социалистической действительности. В чем причина этого явления? Самая глубокая состоит в том, что правящий класс в буржуазных странах явно не заинтересован в том, чтобы трудящиеся этих стран из первоисточников узнали правду о странах социализма, их общественном и культурном развитии, о политических и нравственных устоях граждан социалистического общества» [143] , — отмечалось на Конференции коммунистических и рабочих партий Европы летом 1976 года в Берлине. Именно в этом заключена вся правда о причинах, заставляющих буржуазных издателей сознательно игнорировать великую литературу современности — литературу советскую, а советологов типа Мориса Фридберга изощряться в словоблудии, в попытках оправдывать то, что оправдать невозможно.
143
За мир, безопасность, сотрудничество и социальный прогресс в Европе. К итогам Конференции коммунистических и рабочих партий Европы. Берлин, 29—30 июня 1976 г. М., Политиздат, 1976, с. 12.
Не может не удивить чванливое высокомерие советолога, с которым он берется обличать в своей книге советских читателей в отсталости их художественных вкусов. По мнению М. Фридберга, в этом смысле «сегодня многие люди на Западе нашли бы советские семьи и школы все еще живущими в далекую викторианскую эпоху». Да почему же столь строго-то? А потому, что, дескать, и «…в 1970-х годах советских юношей и девушек продолжали воспитывать в духе любви к труду, послушания властям, патриотизма и верности общему делу» [144] .
144
Friedberg M.Op. cit., p. 108.
Выходит, не угодили мистеру Фридбергу: не так воспитывают молодежь в СССР… Впрочем, не следует удивляться — для человека, ослепленного ненавистью к коммунизму, совершенно неприемлемо само понятие воспитания сознательного отношения к труду как высшего мерила общественной и личной морали. Неприемлемо и воспитание любви к своему социалистическому Отечеству, высокого патриотизма, который сплачивает общество на единой платформе Советской власти и верности делу КПСС, идеалам коммунизма. Советологам хотелось бы все это расшатать, разбить на мелкие осколки, разъединить, лишить коллективистского начала основы нашей жизни. Не получается. Отсюда и злобное змеиное шипение…
Почему это в Советском Союзе, удивляется Фридберг, подростки увлекаются чтением «Овода», «Как закалялась сталь» и «Графа Монте-Кристо»? Вероятно, потому, саркастически усмехается советолог, что главные герои этих книг — борцы за справедливость, со священной ненавистью к угнетателям, выше всего ставящие общие, а не личные интересы.
А разве это плохие качества — любовь к справедливости, ненависть к угнетателям, умение подчинить свое личное общему? В мире капитала эти качества в людях труда опасны, и потому их там стремятся подавить и уничтожить.