Вся наша жизнь
Шрифт:
Он что-то сказал еще об ужине и о завтрашнем дне, но я прослушал. Меня занимали те слова, что касались ухода из Башни . Глупо, конечно, но с другой стороны…
Под боком ерзал от нетерпения Данкэн. Я свирепо взглянул на него, и журналист притих. Правда, ненадолго. И все равно косился на меня, как…
Д-демоны, что могут подумать окружающие!
Наконец Мугид закончил свою речь, и мы начали выбираться из повествовательной комнатки. Весьма, замечу, своевременно, так как некоторые уже столь откровенно поглядывали на выход, что
Но стоило мне шагнуть на первую ступеньку лестницы — проклятый журналист уже сопел под боком и громко кашлял. Может, он надеялся привлечь мое внимание, но оглядывались-то все остальные! А я наоборот старался не смотреть в его сторону и даже пошел быстрее. Данкэн не отставал.
Я поискал глазами, с кем бы заговорить, но все, как на беду, либо беседовали, либо торопливо поднимались на второй этаж и рассаживались за накрытым столом. Оставалось лишь последовать их примеру. Я весьма удачно примостился между господином Чрагэном и толстухой с крашеными волосами, едва удержавшись, чтобы не показать язык растерявшемуся Данкэну. Тот тяжело вздохнул и с видом мученика уселся по другую сторону от академика .
Мы занялись едой, и некоторое время в зале все разговоры прекратились — стоял только тихий, но различимый хруст и чавк. Даже с самых элегантных господ слетает тонкий налет хороших манер, когда их (господ, разумеется) продержат целый день голодными.
Первым утолил голод Мугид. Ничего другого я, признаться, и не ожидал. Он сообщил, что завтра всем нам предстоит не менее тяжелый день, и удалился. Я мысленно хмыкнул.
— Спокойной ночи, Нулкэр, — произнес над моим ухом нежный голосок Карны.
— Вижу, вы чему-то неописуемо рады.
— А? — не понял я. — Что вы имеете в виду?
— Не знаю. Просто вы так улыбаетесь.
— Разумеется, — я развел руками. — Меня держали целый день голодного, а потом таки-допустили до стола. Не плакать же мне.
— Что же, приятного аппетита, — она ушла.
Я покачал головой и выругал себя: нужно держать собственные эмоции под более жестким контролем. Если и Мугид видел меня улыбающимся… Хотя… — не приписываю ли я ему слишком уж большую проницательность? Да и потом, я ведь не завтра собираюсь это сделать. А, скажем, послезавтра. В конце концов, остановить он меня не сможет — уж я постараюсь, чтобы все выглядело правдоподобно…
Академик тоже пожелал спокойной ночи и ушел. За столом стало свободнее, и проклятый журналист придвинулся поближе ко мне, отчаянно сверкая глазами. Я сдержался, но всерьез подумывал о том, чтобы заехать ему по наглой морде.
Ну какого демона так на меня смотреть?!
— Заткнитесь! — велел я ему, стоило Данкэну только раскрыть рот. — До тех пор, пока я не доем — ни говорите ни слова.
Он замер, боясь пошевелиться, кажется, даже задержал дыхание,
— Подайте мне, пожалуйста, вон тот салат.
Наверное, я выглядел со стороны болезненно. Но сдержался и салат подал.
Проклятье! И что сие означает?
Он преспокойно наложил себе грибов и чего-то еще, потом с благодарностью вернул тарелку мне. Я поставил ее на место и удивленно уставился на писаку.
— Что все это значит?
— Потом, — он взмахнул вилкой. — Дайте же поесть.
— Немедленно прекратите и объяснитесь! — прорычал я. К тому времени людей за столом уже не осталось, а слуги были слишком далеко… да и плевать я хотел на слуг.
— А не пошли бы вы, — небрежно ответил Данкэн, ковыряясь в своей тарелке.
Я, конечно, не пошел. Я смирился и стал жевать, дожидаясь, пока этот хлыщ соизволит заговорить. Держать новости в себе он долго не сможет; я же видел
— его просто распирало от волнения.
Наконец он завершил трапезу и повернулся ко мне. По лицу журналиста было видно, что он испытывает глубочайшее облегчение.
— Не ожидали?
— Да уж, меньше всего! — свирепо ответствовал я. — Ну и что сие значит?
— Видимо, вы лишились своей… способности воздействовать на меня посредством голоса, — Данкэн развел руками. — А я… я приобрел другую способность.
— Какую же? — все внутри почему-то похолодело и сжалось.
Он усмехнулся:
— Не бойтесь, Нулкэр. Просто я могу видеть сквозь стены.
— Просто ! — возмутился я. — Просто видеть сквозь стены ! Да вас подобными пустяками не удивишь, верно?
— Оставьте этот тон! — неожиданно твердым голосом велел мне Данкэн. — Если вы думаете, что я нахожусь от счастья в краях Богов, то вы ошибаетесь. Это очень неудобно… иногда. Крайне трудно заснуть, знаете ли, когда одна из ваших стен… когда там, вместо камня — пропасть.
— Так вы обнаружили это не теперь?! — воскликнул я. — И молчали все это время?!
— Я пытался вам объяснить, но вы же не давали мне и слова сказать!
Следовало признать его правоту.
— Простите, — промямлил я. — Ну так что же вы намерены делать теперь с этим своим умением?
— Не знаю.
Он усмехнулся:
— Кажется, именно такой ответ вы давали мне не так давно.
— Тем более, — напряженно добавил журналист, — что я уже… я снова вижу все, как нормальный человек.
— Д-демоны! — прошептал я. — Кажется, начинаю понимать…
— Что?
— Ничего, — ответил я, чувствуя, как все внутри обрывается. Вещие сны, видение сквозь стены, управление голосом… А если — убийство одним взглядом?..
Я внимательно посмотрел на него:
— Послушайте, Данкэн. Вы никому не должны говорить об этом ни слова.
Слышите?
— Слышать-то я слышу, — проговорил он. — Но почему?
— Завтра, — пообещал я ему, — завтра все объясню. Если доберусь до библиотеки. И…